Права  народов: современный взгляд.

Напсо  Марьяна Бахсетовна,

кандидат юридических наук,

доцент кафедры Гражданского права и процесса

Карачаево-Черкесской  Государственной Технологической Академии, г. Черкесск.

Сущностное назначение института прав народов (коллективных прав этнических общностей) - быть  механизмом для реализации   этнонациональных интересов. Чтобы понять главное содержание этнонациональных  интересов и определить условия для их осуществления, прибегнем к аналогии и воспользуемся воззрениями на сущность общественных интересов А.Г. Маслоу. Эти интересы, обладая наибольшей степенью общности, «отражают базовые нужды людей, к которым относятся физиологические потребности, потребность в безопасности, принадлежности, признании и самоактуализации. В качестве социальных  условий, необходимых  для их удовлетворения, выступают права человека: свобода слова, свобода выбора деятельности, свобода самовыражения, свобода творчества, право на получение информации, право на самозащиту» [1] (эти права гарантируются конституцией). Таким образом, национальные интересы «направлены на сохранение…этнического своеобразия, особенностей жизненного уклада, характера и видов деятельности»[2], а также выражают стремление к самоутверждению, к признанию своей субъектности в политической, экономической жизни, к развитию культуры, сохранению исторической памяти и обретению перспектив в будущем. И социальными условиями для их реализации являются, соответственно, права народов.

Известно, что основой этнонациональных интересов являются, во-первых, сохранение  не только  этнической территории, но и геокультурного  пространства  как главного условия этнического бытия и самобытности;  во-вторых, осознание, утверждение и сохранение  собственного индивидуального существования, признаваемого окружающими; в-третьих, сохранение себя – физическое и в качестве носителя определенной культуры. Все это объемлется  понятием  этнической/национальной идентичности и предполагает  защиту  этнотерритории, исторической памяти, культуры, обеспечение единства и солидарности, самоутверждение и самостоятельность в решении проблем собственного развития и в выборе его форм.  Об этом свидетельствует и  определение понятия «народ», данное, в частности,  в документах Совещания экспертов ЮНЕСКО по углублению изучения прав народов (1990). В соответствии с ним,  народ отличается следующими характеристиками: «1) группа индивидов, обладающих некоторыми или всеми из таких характеристик, как общая историческая традиция, расовое или этническое единство, культурная однородность, единый язык, религиозная или идеологическая общность, связь с территорией проживания, общая экономическая деятельность; 2) группа должна включать определенное число людей, которое не обязательно должно быть большим, однако должно  представлять собой нечто большее, чем  простая ассоциация отдельных лиц в рамках государства; 3) группа в целом стремится к тому, чтобы ее считали  народом или осознавать себя  таковым, при этом допускается, что она или ее члены, обладая вышеперечисленными характеристиками, могут не стремиться к этому или не осознавать себя народом; 4) группа должна обладать структурными или иными средствами выражения своих особенностей и стремления к самопознанию» [3].

Исходя из этого, основными правами народов можно считать 1) право на физическое существование и национальную сущность (национальное своеобразие, культурную самобытность, то, что сейчас сужено до  права на родной язык, культуру, традиции, религию, порой взятые в отдельности); 2) право на независимость (свободу от иностранного ига, господства, эксплуатации и территориальных захватов и агрессий); 3) право на свободное развитие на основе культурной самобытности; 4) право на достойное существование и развитие; 5) право проживать на исторически сложившейся территории, использовать ее естественные ресурсы в интересах народа и сохранять  среду обитания;   6) право на самоопределение; 7) право на самоуправление и участие в решении вопросов, затрагивающих этнонациональные интересы;  8) право на свободное волеизъявление; 9) право на этническую солидарность;  10) право на уважительное отношение к себе, своей культуре, исторической памяти и на защиту  этнонационального  достоинства; 11) право на свободную и полную информацию по вопросам, касающимся  этнического развития.  По мнению Р.А. Тузмухамедова, основными правами народов являются право на существование, право на развитие и право на самоопределение – их он считает неотъемлемыми, принадлежащими народу исконно и вне зависимости от воли кого бы то ни было [4].

Вопрос  о содержании  основных  прав народов, равно как и  об адекватном их  отражении в самих  названиях   прав, очень сложный, споры по этому поводу  длятся не одно десятилетие. Как нам представляется, взгляд  на эту проблему с точки зрения этнонациональных интересов в значительной мере облегчает задачу:   именно их содержание  помогает  определить сущность  содержания основных прав, определить их примерный перечень и  выбрать адекватные содержанию названия.  Вполне возможно, чтобы тот или иной этнонациональный интерес был представлен несколькими взаимозависимыми правами, особенно когда речь идет о защите от вполне определенных и реальных угроз, представляющих серьезную опасность для существования этнической общности: дискриминация, ассимиляция, геноцид, апартеид, расизм, конфликты, войны, размещение ядерного оружия, проведение ядерных испытаний, вовлечение в военные союзы и т.д. Равно как и то, чтобы тот или иной  этнонациональный интерес для разного типа этнических общностей  был представлен в разных формулировках или в совокупности нескольких прав, что зависит от степени значимости защищаемого интереса для этнического развития (например, «территориальные» права коренных народов, народов, ведущих традиционный образ жизни, неизбежно будут отличаться от прав этнического большинства).

Конечно, действие большого количества объективных факторов влияния, определяемых конкретно-историческими условиями  политического, экономического, культурного развития  мира, регионов,  территорий,  многообразием  типов этнических общностей и особенностями  их формирования и развития,   требуют выработки наряду с   основными права народов  и иных   прав,  обеспечивающих   процесс адаптации этнического развития к тем или иным условиям и реализации соответствующих им   этнонациональных интересов.  И в этом смысле примечательны  Азиатско-тихоокеанская  декларация человеческих прав  индивидов и народов (1988), которой предусмотрены следующие права, актуальные в условиях глобализации:  право на экономическую безопасность, позволяющую стабильно развиваться;  право контролировать деятельность ТНК и других иностранных и национальных капиталов и вкладчиков, «с тем чтобы не допускать спекулятивного обогащения и добиваться, чтобы такая деятельность содействовала развитию данной страны, а также справедливому распределению богатства и доходов между различными социальными группами»; право отвергать все виды займов, «подрывающих национальный суверенитет или развитие или усиливающих зависимость от иностранного капитала или усугубляющих социальное неравенство»; право на активное участие в решении государственных, международных и глобальных проблем [5], - и проект Декларации о правах народов ОНН, где право на этническую солидарность изложено как право  создавать  национальные и всемирные общенациональные конгрессы (в силу  развития   диаспоральных форм этнического существования и отсутствия в общем международном праве  каких-либо  особых прав государства  этнического, языкового или религиозного происхождения меньшинства по его защите на территории других стран). В условиях расширяющихся информационных потоков и информационного давления, широкого использования технологий  конструирования ценностей и манипулирования массовым сознанием неизбежно возрастет роль и значение (изменяется содержание) не только «информационных» прав, но и  прав, связанных с последствиями информационных атак, особенно в части  защиты  истории (от искажений, пересмотра роли  народов, их лидеров в тех или иных исторических событиях),  культуры. Все более актуальной становится  напрямую с этим связанная проблема  защита чести и достоинства, доброго имени народа (пример тому – дискредитация  объективных заслуг в российской и мировой истории русского  народа и  гонения на сербский народ, обвиняемый  –   в лице своего государства - в геноциде  косовских албанцев). Не потеряли своей важности с точки зрения правового  регулирования  и следующие  проблемы, непосредственно связанные с правами народов: предоставление  самостоятельности, обеспечение самоуправления, равноправия этносов и их права на развитие этнонациональной самобытности (культуры, языков, религии, традиций, жизненных укладов), гарантирование  представленности этносов в структурах власти, регламентирование  вопросов пользования землей и ресурсами,  обеспечение полной и объективной информированности, совершенствование миграционного законодательства.

Говоря о субъекте коллективных прав этнических общностей, заметим, что  речь должна идти  о народе и как  этнокультурном сообществе (как у сторонников гуманитарно-гражданского права),   и как гражданско-политической общности,  и как населении определенной территории. На наш взгляд, в случае с правами народов такое расширенное понимание вполне правомерно, ибо каждая общность  складывалась  как народ  на основе преимущества той или иной идентичности  – этнической, территориальной, гражданской.   Наделять  их разными правами  в зависимости от  специфики их  идентичности было бы, на наш взгляд, не совсем правильно. Для установления различий в объеме прав и свобод  должны быть иные основания. Главное из них – ограниченность    в силу объективных обстоятельств (малочисленность, проживание в экстремальных природно-климатических, экологических условиях, совершение актов исторической несправедливости и т.п.)  возможностей  для развития, сохранения культуры, реализации  прав и свобод и их защиты.

При этом, конечно же, нельзя не учитывать весьма важный, по мнению многих исследователей, факт:  наличие  у этнической общности  реальной возможности  иметь права и нести обязанности. Так, П.А. Оль  считает, чтобы национальные общности, являющиеся субъектами права, стали субъектами правоотношения, они должны «иметь не только потенциальную возможность обладать  установленными законом правами, но и фактическую способность реализовывать  эти права (равно как и обязанности) в рамках соответствующих правоотношений. Для участия в правовых отношениях национальная общность должна выступать как общественное образование, т.е. она должна «иметь цели, возможность координировать взаимодействие членов своего коллектива   для достижения этих целей, способность выражать единую волю, принимая решения и действуя как одно целое». И приводит определение понятия национальности, предложенное  итальянским юристом П.С.  Манчини (одним из авторов принципа национальности, в свете которого и получила  теоретическое оформление  идея национальной правосубъектности). Согласно ему, национальность предстает как единство объективных  элементов (общность территории, происхождения и языка) и субъективного признака – «сознание национальности, чувство, которое она имеет о самой себе и которое делает ее способной сложиться внутри и проявить себя вовне». Последний признак, по мнению П.С. Манчини, является важнейшим, и лишь при его наличии можно говорить о национальной правосубъектности [6].   Такой подход нашел отражение и в Конвенции МОТ № 169  о коренных и ведущих племенной образ жизни народах в независимых странах (1989), где  прямо  указано, что «сознание своей принадлежности к коренным или ведущим племенной образ жизни народам рассматривается как основополагающий критерий для определения групп, к которым применяются положения… Конвенции» [7], а также в актах международного права, касающихся прав меньшинств.

Как видим, национальная правосубъектность предполагает наличие развитого национального самосознания и сформированных этнонациональных интересов. Появление последних, как  известно, возможно в условиях  достаточно высокого  уровня этносоциального и интеллектуального развития и свидетельствует о достаточной прочности и развитости  национальной  жизни, национального самосознания. Таким образом, рассмотрение проблемы прав народов в контексте этнонациональных интересов вполне закономерно: выступая  как субъекты права,  этнические общности  становятся субъектами правоотношений (реализуют те или иные  права), достигнув определенного уровня этносоциального развития, имея развитое  национальное самосознание и  сформированные этнонациональные интересы. Следуя этой логике, можно прийти к выводу, что этнические общности реализуют те или иные права  по мере своего развития, становления, а значит, могут быть наделены одинаковым объемом потенциальных прав. Возможна и иная постановка вопроса: претензии этнической общности на то или иное право ставятся в прямую зависимость от уровня ее развития – в таком случае  этнические общности подлежат градации и для каждого типа определяется свой объем прав (например, права наций, права народностей, права титульных народов, права меньшинств, права коренных малочисленных народов и т.п.). Сторонники такого подхода (особенно в вопросе о праве на самоопределение): равенство в правах невозможно в силу   фактического неравенства народов -   считают целесообразным, как  в частности П.А. Оль, деление населяющих государства социально-этнических групп «на государствообразующие народы, стоящие на государственной стадии развития (т.е. нации),  и народы, входящие в состав государства, реализующие свою правосубъектность  в иных государственно-правовых формах (народности)», чем стремятся показать «объективный характер различия уровней развития этнических групп, в совокупности образующих политическую систему общества».  И при этом ссылаются на слова русского философа Н.А. Бердяева: «Национальность не может быть вырвана из конкретной ситуации истории, и право ее не может быть рассматриваемо абстрактно. Каждая национальность в разные периоды своего существования имеет разные права. И все исторические национальности имеют разные права. Эти права не могут быть уравнены. Существует сложная  иерархия национальностей» [8].

Но из исторического, этнонационального, цивилизационного контекста не может быть вырван и индивид, и его права также неизбежно диктуются этим контекстом. И тот же Н.А. Бердяев по этому поводу сказал: «Поистине всякий человек есть конкретный человек, человек исторический, национальный, принадлежащий к тому или иному типу культуры, а не отвлеченная машина…Все историческое и мировое в человеке принимает форму глубоко индивидуальных инстинктов, индивидуальной любви к своей национальности, национальному типу культуры, к конкретным историческим задачам» [9]. Однако, наличие фактического неравенства между людьми не стало препятствием на пути установления  неотъемлемых прав человека, равных по объему для всех. И настоятельные требования мирового сообщества  обеспечить демократию, правовое закрепление и соблюдение прав человека не всегда учитывают наличие реальных для того возможностей в том или ином регионе. В таких случаях не принято  говорить о зрелости  того или иного общества, государства, их объективной готовности и способности, т.е.  о том, доросли ли они в ходе собственного внутреннего развития до такого уровня правового обеспечения. Наоборот, говорят о том, что как раз-таки государство   призвано  нивелировать влияние объективных факторов неравенства посредством постоянного расширения возможностей для самореализации индивида.  На наш взгляд, сверхзадача современного государства   заключается в применении аналогичного подхода  к решению проблемы коллективных прав этнических общностей, т.е. в создании благоприятных условий для этносоциального развития, укрепления национального самосознания, становления и   реализации этнонациональных интересов посредством  распространения  принципов  демократии на права народов.  Тот же Н.А. Бердяев, рассуждая о  демократии,  справедливо  указал на прямую связь между качеством демократии, уровнем развития национального и личности: «…народ не есть механическая бесформенная масса, народ есть некий организм, обладающий характером, дисциплиной сознания и дисциплиной воли, знающий, чего он хочет. Демократия как ценность есть уже образовавшийся народный характер, выработанная личность, способная обнаружить себя в национальной жизни. Демократия есть организованная и обнаружившаяся вовне способность к самоуправлению, к властвованию. Властвовать может лишь тот, кто властвует над собой…Задача образования демократии есть задача образования национального характера. Образование же национального характера предполагает образование личного характера». Для него демократия есть человеческое самоуправление, одухотворенное народной волей, народным сознанием, духовными ценностями народа и личности [10].

По мнению Бондарь Н.С., объективно   существующее национальное неравенство и особенности его отдельных видов (он выделяет  «структурное неравенство», определяемое национально-этническим составом, национальной структурой общества», и «дистрибутивное неравенство», выражающееся  в высокой степени индивидуализации социально-правового статуса индивидов, обремененного совокупностью национальных, социальных и иных нормативов и интересов, этнонациональных, демографических и иных характеристик, влияющих на положение индивида)  может быть преодолено  двумя путями. Первый заключается в отражении на правовом уровне (и в первую очередь в  конституционном праве)  специфики  этнонациональных  социальных регуляторов, основу которых нередко составляют «неправовые, негосударственные социальные нормы, наиболее полно отражающие национальные особенности, своеобразие интересов и социальных форм бытия отдельных этнических общностей (национальные традиции, обычаи, религиозные нормы и т.д.)».  Поэтому особо важным представляется обеспечение соотношения соответствующих социальных норм с государственными (правовыми) регуляторами национальных и межнациональных отношений, их взаимодействие и взаимодополнение. Включение национальных культур, представляющих собой «нечто нормативное, некий образец, модель жизни, стандарты поведения, на которые равняется этнос и которые внутренне присущи каждому отдельному представителю данной этнической общности», в правовое поле  может стать эффективным средством регулирования национальных отношений. Другим способом обеспечения принципа национального равноправия является обеспечение баланса в  триаде «индивидуальные права человека – коллективные права группы – права нации (народа)», поиск их оптимального сочетания. При этом главные параметры  как этих прав, так и их баланса должны задаваться нормами международного права, задача же   национального  законодательства  заключается не только в постепенной их имплементации, но и в обеспечении экспертизы действующих и принимаемых  нормативных правовых актов на предмет  соответствия      этим международно-правовым  требованиям [11].

Л.Л. Хоперская предлагает  признать этническую правосубъектность  имманентным признаком  этноса, выражающемся в стремлении  сохранить или достичь определенного культурного, политического, правового статуса, и законодательно закрепить  понятие «этнос как субъект права», тем самым оформив их правовой статус как носителя культурной и  политико-правовой активности [12].  Л.А. Стешенко смотрит на проблему политико-правовой институализации этничности несколько иначе – через конструкцию коллективных прав этнических общностей.  Обладание ими в совокупности, по ее мнению, есть истинное   самоопределение, право на которое в таком виде видится не зауженно как право выхода или отделения народа и территории, а в более широком смысле как право на развитие, на сотрудничество [13].

Процесс утверждения института коллективных прав требует в первую очередь   признания  принципа уважения прав народов как одного из принципов международного сообщества и определения в рамках международного  права  основных  прав, равных для всех народов в их как этнокультурном, так  и гражданско-политическом понимании,  и их постепенной имплементации в правовые системы государств. Характеризуя   принципы международного права, И.И. Лукашук называет следующие:  принцип демократии, суверенного равенства, невмешательства, уважения прав человека, справедливости, равноправия и самоопределения народов. Как видим, в принципах международного сообщества права народов, в отличие от прав человека,  представлены ограничено   -     не как  совокупность  прав народов. Правда, при этом он замечает, что, согласно воззрениям  первых юристов-международников,  справедливость должна иметь место  не только между людьми, но и между народами,  и приводит слова Э. де Ваттеля, доказывавшего необходимость существования прав народов тем, что «соблюдение справедливости в отношениях между народами еще более необходимо, чем в отношениях между частными лицами, потому что несправедливость  приводит к более страшным последствиям в ссорах между этими мощными политическими организмами и потому что труднее найти решение» [14].

Следует обратить внимание на тот факт, что  реализуются   права  народов не только (и даже не столько)  волей, желанием, силами самого народа как субъекта права (что  предполагается правосубъектностью), но и   позитивными действиями  государства. Оно  определяет  национальную политику, обеспечивает  соответствующую ей правовую базу, предусматривающую механизмы реализации прав народов, среди которых первостепенную  роль играют  обязательства  самого государства совершить   вполне определенные деяния (реже в форме бездействия – невмешательство и невоспрепятствование, чаще в форме  действия). Исследователи сходятся во мнении  о том, что эффективность правового регулирования  прав народов  во многом  зависит именно от того, насколько  четкими и конкретными будут обязательства государств: очевидно, что обязательства типа  «поощрять», «уважать», «содействовать», «способствовать», «расширять», «углублять» и т.п. имеют декларативный характер (часто встречаются в декларациях, хартиях, пактах, конституциях) и не позволяют в полном объеме судить о содержании самого обязательства, что требует их дальнейшей  правовой конкретизации и детализации.

Качественная разработанность  института  коллективных этнических прав  создает  прочную основу для  легитимации отношений между государствами и населяющими их народами. Другим фактором, способствующим этому, является  оптимальное соотношение прав человека и прав народов, взаимодополнение индивидуальных и коллективных прав, но эта   проблема все еще остается  трудноразрешимой, в том числе и для РФ.

Литература.

1.                  Тотьев К.Ю. Публичный интерес в правовой доктрине и законодательстве // Государство и право. – 2002. - № 9.  – С.  22.

2.                  Росенко М.Н. Нации в современном обществе: теоретико-методологический анализ // Социология и социальная антропология. – 1999. – Т.2. – Вып.4. – С. 68.

3.                  Цит. по: Пешперова И.Ю. Права национальных меньшинств и их защита в рамках Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). – СПб., 2001. – С. 44.

4.                  Тузмухамедов Р.А. Права и свободы народов в международном праве // Российский ежегодник международного права.  1993-1994 гг. – СПб., 1995. – С. 299.

5.                  Советское государство и право. – 1990. - № 9. – С. 136-137;  Азиатско-тихоокеанская  декларация человеческих прав  индивидов и народов (1988) // http://www.hro.org/docs/ilex/intconf/1.php.

6.                  Оль П.А. Нация. – СПб.,2002. – С. 45-46.

7.                  Конвенция МОТ № 169  о коренных и ведущих племенной образ жизни народах в независимых странах (1989) // http://www/un/org/russian/indigenous/guide/iol/69.htm.

8.                  Оль П.А. Нация. – СПб.,2002. -  С. 53-54.

9.                  Там же. – С. 177-178.

10.              Там же. – С. 198, 199.

11.              Бондарь Н.С. Конституционное право как средство разрешения межнациональных конфликтов // Национальный вопрос и государственное строительство: проблемы России и опыт зарубежных стран. Материалы научной конференции.  М., 27-28 апреля 2000 г. – М., 2001. – С. 18,22, 23.

12.              Хоперская Л.Л. Современные этнополитические процессы на Северном Кавказе: концепция этнической субъектности. – Ростов – н/Д, 1997. – С. 32.

13.              Стешенко Л.А. Многонациональная Россия: государственно-правовое развитие. X-XXI вв. – М., 2002. – С. 175.

14.              Лукашук И.И. Глобализация, государство, право, XXI век. – М., 2000. – С. 164.

Поступила в редакцию  7 сентября 2007 г.