Взаимоотношение полов в очерках А. И.
Левитова
Страхов
Александр Михайлович,
доктор философских наук, профессор
кафедры философии Белгородского государственного университета.
Формирование патриотических начал, как
важнейшее условие воспитания гражданина, предполагает обращение к прошлому. Такое
обращение в России XX – XXI столетий нередко демонстрирует зависимость
от политической конъюнктуры и идеологическую заданность: если в советское время
наблюдалось критическое отношение к реалиям «царского режима» и выстраивание
фактов под пропагандистские установки партийного официоза, то сегодня
присутствует идеализация дореволюционного российского общества, в том числе имевшего
в нем место взаимоотношения полов, например, в работе О.А. Платонова «Русская
цивилизация». Автор, в частности, пишет: «…Половая любовь и все связанное с ней
в традиционной народной культуре не отрицались, но воспринимались только в
браке, целью которого является создание семьи, рождение и воспитание детей»[1].
Такой подход представляется односторонним, поскольку еще С.А. Аскольдов и Н.А.
Бердяев подчеркивали своеобразие «русской души», в которой мало человеческого,
но много ангельского, святого и звериного, свинского. «В русском человеке как
типе наиболее сильными являются начала святое
и звериное», - подчеркивает С.А.
Аскольдов[2],
а Н.А. Бердяев отмечает, что «колеблется русский человек между началом звериным
и ангельским, мимо начала человеческого»[3] Ангельское в сфере взаимоотношения полов
проецируется на аскетические настроения, прочность брака; звериное – на разврат
в различных его проявлениях.
В.В. Розанов прямо указывал на низкий уровень
развития русской половой культуры, советуя учиться праздничному отношению к
половой жизни у мусульман и евреев, «поэтический идеал нецивилизованного русского
человека» подвергал критике И.С. Тургенев в «Дыме». Персонаж этого романа Потугин заявляет:
«Разверните наши былины, наши легенды. Не говорю уже о том, что любовь в них
постоянно является как следствие колдовства, приворота, производится питием «забыдущим»
и называется даже присухой, зазнобой; не говорю также о том, что наша так
называемая эпическая литература одна, между всеми другими, европейскими и
азиятскими, одна, заметьте, не представила – коли Ваньку-Таньку не считать –
никакой типической пары любящих существ; что святорусский богатырь свое
знакомство с суженой-ряженой всегда начинает с того, что бьет ее по белому телу
«нежалухою» – отчего «и женский пол пухол живет»[4].
Что же, половая культура России отличалась от Запада и Востока, в ней отсутствовали
как восточная утонченность, так и западная ориентация на чувственность, не
случайно впоследствии с половой культурой Востока россияне познакомились через
Запад. На русском социокультурном пространстве не мог возникнуть «Декамерон»,
возникли, причем значительно позже, «хулиганские» барковские, пушкинские, лермонтовские,
полежаевские и других авторов стихи, а русские
народные «заветные» сказки от эротики более чем далеки, они насыщены
похабщиной, матом, грубой физиологией, включая то, что В. Сорокин метко
охарактеризовал «фекальной культурой»[5].
К сожалению, в русском народе хамства,
«безобразия, пьянства» (Н.С. Лесков) всегда хватало, и творчество А.И. Левитова
убедительное тому подтверждение[6].
Сам характеризуя свои художественные
произведения как очерки, А.И. Левитов показывает
объективную и вовсе не идеализированную картину жизни простого народа в
позапрошлом столетии. Автор не обходит вниманием «святость»: такова бабушка
Маслиха, известная всей округе звонкоголосыми «псальмами», редкой честностью и постоянной
готовностью помочь людям, будь то трогательная забота о захмелевшем «несчастном
парне» или защита голодной и обижаемой ребятни; таков бесприютный чудак
«майор», старый пьяница и фантазер с беспокойным прошлым, смело бросающийся в
самую гущу дерущихся владимирских плотников, чтобы с риском для себя разнять
пьяных участников «езды», которая «была до того необузданно быстра, что при
одном намерении не только прекратить ее, а даже просто-напросто подступиться к
ней дух захватывало…»[7].
И погибает Федор Василич от чужого кулака, «всю башку» ему разнесшего,
очевидно, при очередной попытке усмирить пьяную (а потому бессмысленную)
жестокую русскую драку.
К
сожалению, в безотрадной русской народной жизни того времени святость перед
зверинностью отступала на второй план, что убедительно показывает А.И. Левитов. Это беспробудное
массовое пьянство, провоцирующее побои, в том числе женское и даже детское, это
супружеская неверность и половой разврат. Автор очерков не старается запугать читателя
теневыми сторонами русской народной жизни, не упивается описанием пошлости и
зверства, не выступает сторонним констататором, он не отделяет себя от
описываемой им среды и подходит к ней с сочувствием и любовью, подходит как
патриот. И.А. Ильин отмечает: «Истинный патриотизм и национализм есть любовь не
слепая, а зрячая…»[8]. А
В.В. Розанов убежден, что легко любить Родину, когда она сильна, ее нужно
любить и тогда, когда она унижена, слаба, даже развратна. Патриот А.И. Левитов выступает как раз с упомянутых
позиций, с одной стороны, он пристально всматривается в современные ему
народные нравы, с другой стороны, не дистанцируется от последних. Тем и
актуально обращение к творчеству А.И. Левитова, что оно дает объективную
картину взаимоотношения полов, позволяющую в свете традиций рассматривать ситуацию в XXI веке.
А.И. Левитов старается размышлять об истоках
безобразного и безотрадного существования
русского крестьянства и мещанства, в частности он задумывается над
причинам неудержимой тяги простого
русского человека к спиртному, когда даже странники и странницы «бочком и поистине
с ловкостью привидений, проваливающихся в сценический пол», пробирались,
озираясь, в кабаки: с «бешенным остервенением» выпивке придается «физически и
нравственно исстрадавшаяся бедность»[9].
Пьяные драки являлись развлечением как самих дерущихся, так остальных – «раны,
увечья и всех возможных родов бесчувствия» давали «грустным деревенским избам
поводы к различным веселым разговорам, которые за неимением лучшего, все-таки
сокращали долгую, угрюмую и до злости холодную сельскую ночь»[10].
Традиционно-нормативная патриархатная модель
взаимоотношения полов, господствующая в России позапрошлого столетия,
оправдывала не только главенство мужчины над женщиной, мужа над женой, но и физическую расправу
сильного пола над слабым. Однако немало женщин не оставалось в долгу, они сами,
разгорячившись рюмкой-другой, бросались на мужчин. Некоторые мужья, что
наблюдается и в современных семьях, в трезвом виде находились под властью жены,
но брали за свое унижение реванш в виде пьяном. А.И. Левитов показывает и то, что под влиянием
феминизма уже и в отечественной исследовательской литературе именуется
«гендером»: исполнение отдельными «омужичившимися» женщинами мужской социальной
роли, к чему последних подталкивает горькая судьба. «Во всю жизнь свою вращаясь
в среде ямщиков, извозчиков и разного рода странствующих торгашей, такие
женщины очень скоро приобретают не только развязные манеры этого люда, но даже
и совсем делаются мужчинами, с басовитою, ничем не стесняющеюся речью и с
кулаками, готовыми во всякое время против любого из дорожных удальцов
отстаивать свои гражданственные права», - пишет автор.[11]
Женской судьбе автор уделяет особое внимание.
Он не склонен идеализировать русскую женщину, часто проявляющую склонность к
адюльтеру, особенно когда муж пребывает на заработках или в солдатах. На
последнее обстоятельство при всех своих
симпатиях к крестьянству обращал внимание Л.Н. Толстой: «…Супружеская неверность
сделалась во всех слоях общества (в крестьянском особенно, благодаря солдатству)
самым обычным явлением»[12].
Старик, играя с ребятишками, поясняет: «…И выходит такое дело, што бабы без
мужьев смертной тоской тоскуют; девок
без ребят тоже одурь берет: а тут жандармы пришли к нам, всякий гулящий народ
идет… Вот они беспутные ребятишки-то у нас и рождаются»[13].
Вместе с тем А.И. Левитов полон сочувствия к обманутым мужчинами девушкам. Так,
он пишет о старой деве, «неотходно» сидящей на громадном сундуке в кухне: «Как
назад тому много лет застало ее на этом сундуке известие, что человек, любивший
ее, уехал на родину жениться и увез ее кровных сто двадцать рублей, так она,
без малейшего слова, раскачнула тогда еще молодою головой да так и теперь ею
постоянно раскачивает, - только теперь эта голова сокрушилась уже, замоталась и
стала такая седая, сморщенная, некрасивая»[14].
И это только один пример разбитой женской судьбы. Развращающее действие на
деревенских девушек оказывает город. «Прокурат здесь народ, Петр Иванович! Все
это он нога в ногу с господами норовит, отчего и гибнет, особенно женский пол;
потому стрекулятников этих в столицыи пропасть. Всякую они деревенскую девку,
самую степенную, беспременно с пути собьют», - говорит дворник московского
доходного дома[15].
Несчастны по-своему и мужчины, особенно,
когда за них решался вопрос о выборе невесты «с прошлым». А.И. Левитов
вкладывает слушавшему жалобы пьяного
сапожника половому следующие мысли: «Комиссия, право, эти женитьбы нашенские!..
Что криво да косо, то Кузьме-Демьяну… Всегда уж нашему брату мастеровому, бедному
человеку, такую-то сволочь подсунут, что целый век казнишься да страдаешь,
глядя, как она кровные мужнины деньги, на офицеров прохожих любуючись, на чаях
да на кофиях проживает!.. Идолы бабенки, а паче тот идол, кто их, тонкостям
этим научимши, нашему брату на шею наваливает…»[16].
В постоянно пьяном (а в праздник «ни один
живой человек не обходится без выпивки») состоянии простые русские люди,
показывает А.И. Левитов, сводили взаимоотношения полов к одной физиологии, а
любовную игру, началом которой выступает ухаживание, мужчины ограничивали
подмаргиванием и трепом распевающих у кабака песни женщин по спине. «К таким
женщинам, что называется, подмазывались и плотники, забегавшие в кабаки хватить
перед началом работы, и какие-то гулевые, неопределяемые молодцы с толстыми
мордами, сплошь исписанными синими и багровыми рубцами, и с носами, заклеенными
смолой и газетной бумагой. Подходя к такого рода женщине, в каком-то
бессмысленном восторге оравшей бессмысленную песню, молодцы трепали ее по спине
и любезно подмаргивали подбитыми глазами на ближний лесок, вследствие чего
бабенка, в свою очередь, колотила парня по чем ни попало и визгливо спрашивала:
«Ды, ч-че-ерт! От тебя-то будет ли что? Угошшенья бы, што ли, какого?.. Ну,
гостинцу-то энтого?», - пишет автор[17].
Не лучше нравы городского «многоразличного пролетариата», в частности, молодые
помощницы прачек были заражены «неизлечимой страстью часто шататься по одиноким
людям с многообещающими улыбками…»[18].
Очерки А.И. Левитова служат объяснением,
почему социальные революции начала прошлого века сопровождались в России
революцией сексуальной. С ангельским, святым в народе повела решительную,
вплоть до физического устранения, борьбу новая власть, она же покончила с
«буржуазным» и церковным браком. Человеческое новой власти сразу развить не
удалось, зато выплеснулось звериное. Современная либерализация половой морали
имеет свои корни в прошлом, с связи с чем вторая русская сексуальная революция,
второй этап которой развернулся после падения тоталитарного режима, возникла не
только как дань современности.
Литература
1.
Аскольдов
С.А. Религиозный смысл русской революции.//Вехи. Из глубины. – М.: Правда,1991,
С.210-249.
2.
Афанасьев
А.Н. Русские эротические сказки. – СПб.: Лениздат, Ленинград,2008. – 320 с.
3.
Бердяев
Н.А. Судьба России./Судьба России. – М.: Эксмо-пресс. Харьков: Фолио,1998,
С.265-476.
4.
Ильин
И.А. Путь духовного обновления. – М.: АСТ,2003. – 363, [3] с.
5.
Левитов
А.И. Избранное. – М.: Советская Россия,1980. – 480 с., ил.
6.
Платонов
О.И. Русская цивилизация. – М.:Роман-газета,1995. – 224 с.
7.
Толстой
Л.Н. Послесловие к «Крейцеровой сонате»./Собр. соч. в 20 т. Т.12. – М.:
ГИХЛ,1964, С.212-226.
8.
Тургенев
И.С. Дым./Собр. соч. в 10 т. Т.4. – М.: ГИХЛ,1961, С.5-144.
Поступила в редакцию 23.06.2008
г.
[1] Платонов О.А. Русская цивилизация. – М.: Роман-газета,1995, С.128
[2] Аскольдов С.А. Религиозный смысл русской революции.//Вехи. Из глубины, - М.: Правда,1991, С.225
[3] Бердяев Н.А.Судьба России./Судьба России. – М.: Эксмо-пресс. Харьков: Фолио,1998, С.338
[4] Тургенев И.С. Дым./Собр. соч. в 10 т. Т.4. – М.: ГИХЛ,1961, С.76
[5] См.: Афанасьев А.Н. Русские эротические сказки. – СПб.: Лениздат, Ленинград,2008. – 320 с.
[6] См.:
Левитов А.И. Избранное. – М.: Советская Россия,1980. -480 с., ил.,
[7] Левитов А.И. Бесприютный./Избранное. – М.: Советская Россия,1980, С.452-453
[8] Ильин И.А. Путь духовного обновления. – М.: АСТ,2003, С.264
[9] Левитов А.И. Московские «комнаты снебилью»./Избранное, С.269
[10] Левитов А.И.Моя фамилия (Из воспоминаний временнообязанного)./Избранное, С.192
[11] Левитов А.И. Беспечальный народ (Шоссейные типы, картины и сцены) /Избранное, С.336
[12] Толстой Л.Н. Послесловие к «Крейцеровой сонате»./Собр. соч. в 20 т. Т.12. – М.: ГИХЛ,1964, С.213
[13] Левитов А.И. Бесприютный, С.466
[14] Левитов А.И. Московские «комнаты снебилью», С.292
[15] Левитов А.И. Московские «комнаты снебилью», С.248
[16] Левитов А.И. Нравы московских девственных улиц./Избранное, С.285
[17] Левитов А.И. Беспечальный народ (Шоссейные типы, картины и сцены)./Избранное, С.12
[18] Левитов А.И. Петербургский случай (Очерк)./Избранное, С.408