Культурное наследие российской эмиграции в Маньчжурии. (Музейное дело).

 

Ляпсенкова  Любовь  Николаевна,

аспирант Республиканского гуманитарного института

Санкт- Петербургского Государственного Университета,

учитель истории ГОУ «Петергофская гимназия императора Александра II».

Научный руководитель – доктор исторических наук, профессор

Соболев Геннадий Леонтьевич.

 

В статье рассматривается один из малоизученных аспектов культурной деятельности дальневосточной эмиграции – становление музейного дела в Харбине в 20-х годах прошлого столетия. Показана роль представителей российской эмиграции в научном изучении Маньчжурии, создании музея и просвещении населения края. История музея Общества изучения Маньчжурского края (ОИМК) прослеживается с момента создания до закрытия его китайскими властями в 1929 г.

 

The cultural heritage of the Russian Emigration in Manchuria.

 

Liubov N. Lyapsenkova.

 

The article highlights one of the insufficiently explored aspects of the cultural activity of Far North Russian Emigrants, namely coming into being the museums in Harbin in the twenties of the XX century. The key role of the representatives of the Russian emigration is shown, who scientifically explored Manchuria, established a museum and made important contribution to enlightenment of the local people in the region. The history of the museum and the Manchuria Region Exploration Society is traced from the moment of creation to 1929, when Chinese authority closed down the Society and took away the museum with its richest collections of exhibits. Along with the analysis of museum's formation stages in Harbin, the article contains a brief review of historiography on the Russian emigration in the Far North.

 

С начала 90-х годов прошлого столетия пробудившийся общественный и научный интерес к проблеме эмигрантской России не ослабевает и не теряет своей актуальности. Подтверждением тому могут служить конгрессы соотечественников, проводившиеся с 1991 года как в Москве, так и Санкт- Петербурге, перезахоронения останков видных деятелей эмиграции на Родине. Активное участие видных политических деятелей в данных мероприятиях ещё раз подтверждает высокий общественный интерес к недавнему прошлому России.

Наряду с общественным интересом, не угасает с конца 80-х годов прошлого столетия и научный интерес к данной проблеме. Многочисленные исследовательские работы последних лет, мемуары, статьи в периодической печати, как в России, так и за рубежом, международные и всероссийские научные конференции, раскрывают  многие стороны эмиграции, показывая многоаспектность эмигрантской проблемы.

Несмотря на наличие большого массива литературы по проблематике российской эмиграции историографическая традиция этой темы не выглядит безупречной.

Слишком долгое замалчивание, а затем практически одностороннее освещение проблемы, не давали права отнести её в разряд хорошо изученных.

Изменившаяся политическая обстановка в стране в  90-х годах XX в. позволила произвести демонтаж глухой стены, отделявшей российскую диаспору от страны исхода. Стала очевидной назревшая необходимость пересмотра оценок минувшим событиям. Перемены, произошедшие в нашем обществе на рубеже веков, способствовали так же появлению новых ориентиров, идеологических установок и дали возможность доступа исследователям ко многим, когда-то засекреченным архивам и спецхранам библиотек.

В начале 90-х годов в России опубликованы первые исследования без прежних стереотипов и ярлыков, рассматривающие эмиграцию, как значительную часть национального достояния. Многие исследования данного периода написаны на серьёзной источниковой базе и вносят существенный вклад в изучение истории российского зарубежья.

Большим подспорьем в изучении «дальневосточного крыла» российской эмиграции являются вышедшие в эти годы монографии  Г. В. Мелихова, В. Ф. Печерицы, воспоминания Е. П. Таскиной[1].

Начало нового, XXI века, продолжает не только  раскрывать малоизвестные страницы истории российского рассеяния, но уже делаются первые попытки обобщения имеющихся материалов по истории российской эмиграции на Дальнем Востоке. В сборнике «Российская эмиграция на Дальнем Востоке[2]» представлены результаты усилий исследователей НИИ, вузов, музейных учреждений Дальнего Востока.

Монография Хисамутдинова А. А. «По странам рассеяния» Ч.1. «Русские в Китае[3]» описывает деятельность эмиграции в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Автор уделил большое внимание средним и высшим учебным заведениям российской эмиграции, русским периодическим изданиям Харбина, библиотекам Маньчжурии. Показал культурное и просветительское значение научных организаций, в создании и деятельности которых активное участие принимали российские эмигранты.

В монографии кандидата исторических наук Абловой Н. Е. «КВЖД и российская эмиграция в Китае[4]» исследуется история российской послеоктябрьской эмиграции в Китае в системе международных отношений на Дальнем Востоке. Несомненным достоинством данного труда является используемый огромный массив архивных и опубликованных документов - отечественных и зарубежных.

Исследование академика Фомина В. Н. «Российская эмиграция в Китае с 1920 г. и до окончания Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.)[5]» написанное совместно с его сыном, Фоминым К. В.- не только обстоятельный анализ численности, социально-классового, партийно-политического и национального состава, экономического и правового положения российской эмиграции в Китае. Автор  всесторонне изучает специфику культурно-просветительной и научной жизни российской эмиграции в Китае.

Книга преподавателя русского языка австралийского университета Маквори доктора Нонны Владимировны Райан «Россия-Харбин-Австралия[6]» поднимает такую важную для эмигрантов проблему, как проблема сохранения и трансформации русского языка и русских традиций в инонациональной и в инокультурной среде.

Для исследователей историко-культурного аспекта русского зарубежья, несомненно, интересны будут воспоминания В. А. Слободчикова, которые охватывают без малого столетие и представляют собой многоплановый исторический документ[7].

Одной из основных работ зарубежных исследователей, посвящённых истории российской эмиграции, в которых существенное внимание уделено дальневосточной ветви российского зарубежья 1920-1940- х гг., является работа известного американского историка М. Раева «Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции. 1919- 1939[8]». Ряд аспектов истории российской эмигрантской диаспоры на Дальнем Востоке освещёно в монографии профессора Гавайского университета Дж. Стефана[9].  

Особняком среди работ по «дальневосточному крылу» русского зарубежья стоит книга почётного профессора Восточно-Казахстанского Государственного университета В.И. Петрова «Мятежное «сердце» Азии Синьцзян: краткая история народных движений и воспоминания».  Одна из глав книги посвящена русской эмиграции в Синьцзяне (Северо-Западный Китай), о которой на протяжении длительного времени почти ничего не знали.  

Непредвзятое изучение российского зарубежья стало одной из актуальных задач современной науки и  способствовало формированию исследовательского направления в отечественной исторической науке, связанного с изучением генезиса и развития русского зарубежья. Объём и характер исследований, появившихся за последние 10 лет и основанных на серьёзной источниковедческой базе, с той или иной полнотой освещающих эту тему, позволяет говорить о появлении эмигрантоведения, как нового направления в отечественной гуманитаристике.

Дальневосточная ветвь российской эмиграции является  неотъемлемой частью общей темы зарубежной России. Главной страной, куда устремились беженцы, был Китай.

Судьба русской диаспоры в Китае, стране наибольшей концентрации российской эмиграции на Дальнем Востоке, в силу ряда причин складывалась иначе, чем судьба эмиграции на Западе. Это явление, несомненно, имеет исторические корни - здесь ещё на рубеже XX века в связи со строительством КВЖД и её административного и экономического центра Харбина появились десятки тысяч русских поселенцев.

Для российской диаспоры на Дальнем Востоке было характерно наличие значительного количества научно-учебных и общественно-культурных организаций, что ставило её в один ряд с диаспорами в Чехословакии, Франции, Германии. При этом на развитие научно-учебной части российской диаспоры наложила отпечаток специфика её развития и деятельности в условиях труднопреодолимого языкового и цивилизационного барьера.

Культурная жизнь российской диаспоры на Дальнем Востоке в 1920-1945 гг. находилась в постоянном взаимодействии с художественным, литературным и особенно музыкально-театральным миром российской эмиграции в Европе и США. Бывшие харбинцы на страницах своих мемуаров с особым чувством описывают выступления на сцене оперного театра Шаляпина, Вертинского, Лемешева. Остались и письма самих участников этих выступлений. Так Ф. И. Шаляпин в письме от 9мая 1936 г. своей дочери пишет: «Но после я поехал в Китай, то есть в Шанхай и после в Маньчжурию, то есть в Харбин. По дороге во всяком городе встречали меня русские[10]».

Крупная компактная колония русских людей в Маньчжурии не только сохраняла  в течение нескольких десятилетий эти ценности, но и сумела создать здесь, на новом месте, огромное материально-культурное наследие.

Без сомнения, очаги культурной жизни русской диаспоры существовали и в других городах Китая - Шанхае, Пекине, Тяньзине, Циндао и других местах проживания русских на Дальнем Востоке. Однако в силу малочисленности этих колоний по сравнению с Харбином, а также экономического и культурного потенциала культурная жизнь там не носила такого широкомасштабного характера, как в Харбине.

Одним из слабо изученных аспектов культурной деятельности российской эмиграции является создание и сохранение музейных собраний. В отличие от эмигрантских архивов, музейные собрания до сегодняшнего дня обойдены вниманием учёных.

Между тем, разработка этой проблемы очень важна для расширения тематики и источниковой базы исследований. Ведь в большинстве эмиграционных музеев наряду с прочими экспонатами хранились архивные документы и фотографии, редкие книги.

Помимо вовлечения в научный оборот новых интересных материалов, эти исследования позволят полнее охарактеризовать подвижническую, бескорыстную деятельность интеллигенции российского зарубежья.

Именно они, эмигранты из России, заложили здесь основы передового сельскохозяйственного и промышленного производства, осуществили в самых широких масштабах научное изучение края в его естественно- историческом аспекте.

Большим вкладом в культурное развитие края является создание краеведческого центра Маньчжурии. Им стало Общество изучения Маньчжурского края (ОИМК), которое сумело объединить исследователей- энтузиастов.  Полновесное научно-просветительское Общество задумывалось вместе с музеем, посвящённым природе, быту, экономике и культуре Маньчжурии, и библиотекой.  Следует отметить, что идея устройства музея в Харбине возникала неоднократно и задолго до событий приведших к массовому исходу русских в Китай.

Необходимость учреждения музея в Харбине раньше других была осознана русскими торгово-промышленными кругами города.

Ещё в 1903г. по инициативе  заведующего коммерческой частью Управления КВЖД К. П. Лазарева была предпринята попытка создать в небольшом масштабе Коммерческий музей при коммерческой части. Для этой цели была заведена обширная переписка информационного характера с наиболее крупными фирмами России и частью заграницы. Но этой идее не суждено было воплотиться в жизнь из-за разразившейся русско-японской войны. Была и ещё одна причина, сведшая на нет все начинания энтузиастов. Это неоднократные пожары здания Управления дороги, которые  уничтожили все собранные ранее коллекции.

Однако эти обстоятельства не остудили пыл заинтересованных в создании музея лиц.

В 1908 году на страницах Харбинской прессы вновь был поднят вопрос о музее, который встретил полное одобрение Управления дороги, Биржевого комитета, Общественного Управления, Китайского Коммерческого Общества, Коммерческого Училища и отдельных представителей крупных фирм. Был выработан «Устав Общества Русско-Китайского торгово-промышленного музея в Харбине», который был утверждён 31 мая 1910 года. Главной задачей музея являлось устройство постоянных выставок русских товаров и сырья[11].

Так же были избраны члены правления и директор музея. Им стал князь С.Н. Хилков. Открытие музея было одобрено Министерством Финансов, а правление Общества КВЖД постановило: «В Московских торговых рядах отвести под музей один из первых четырёх номеров свободных без платы за аренду и отопление[12]».

Несмотря на проделанную организационно-подготовительную работу, музей так и не был открыт. Недостаточной оказалась поддержка КВЖД, русских и китайских коммерсантов, а так же недоставало научных сил края для осуществления задуманного.

Следует отметить особо активную позицию в деле создания музея руководства мужского Коммерческого училища, созданного в 1906 г. в Харбине. Понимая задачи этого учебного заведения не только как общеобразовательного учреждения, но имеющего своей целью подготовить образованных коммерсантов для эксплуатации богатств местного края, администрация училища обратила внимание на необходимость организации при училище музея, в котором были бы представлены и торгово-промышленная жизнь местного края, и его естественные богатства, а так же образцы товаров промышленного производства не только Китая и Японии, но и России. Понимание и поддержку своему начинанию директор Коммерческого училища нашёл в лице местного коммерсанта-лесопромышленника А.Д. Попова.  Им было выражено желание жертвовать на нужды будущего музея по 5000 рублей ежегодно. Но благому намерению не суждено было осуществиться из-за пошатнувшегося материального положения  Попова.

Из-за недостатка средств было принято решение об открытии только отдела музея, в котором   систематически были бы подобраны образцы товаров разных производств, как России, так и Китая и Японии. Начинание русских харбинцев получило поддержку и отклик в Москве. Спустя какое-то время училище получает небольшую коллекцию образцов торгово-промышленной деятельности московских фабрик. Желание получить такие же экспонаты от Японии и Китая осталось нереализованным. Просьба руководства училища о выделении средств для пересылки этих экспонатов была отправлена в Санкт-Петербург, но, к сожалению, осталась без внимания.

Одновременно с представителями Коммерческого училища свои усилия на создание в Харбине музея направляет и администрация КВЖД. Активными поисками здания для музея был занят уже выше упомянутый С. Н. Хилков- помощник управляющего дорогой по технической части. Но перевод Хилкова из Харбина, а затем и разразившаяся Первая мировая война не дали завершить задуманное.

Если с созданием русского музея в Харбине до определённого момента были  трудности, то Японский торговый музей был уже открыт 20 декабря 1919 г. в Харбине и функционировал очень даже успешно. Одной из главных задач музея было устройство выставки главных товаров японского, русского и китайского производств, а также сырья, ввозимого в Японию из России или Северной Маньчжурии[13].

Мысль о создании в Харбине музея не покидала, несмотря ни на что, умы русской интеллигенции. Тем более что зачатки будущего музея  уже были во всех службах дороги, в более систематизированном виде в Коммерческом училище КВЖД, а также имелись собрания коллекций у частных лиц. Всё это являлось хорошим подспорьем для осуществления задуманного.

В начале 1922 года  небольшая группа местной интеллигенции начинает упорную работу, венцом которой  явилось учреждение Общества изучения Маньчжурского края (ОИМК). Основателями ОИМК помимо русских исследователей П. Н. Меньшикова, Э. Э. Анерта, А. В. Спицына, Б. В. Скворцова, П. В. Шкуркина и других было немало китайцев.

На базе этого общества и стало возможным создание музея. Начинания ОИМК тепло поддержала местная печать всех направлений. Деятельное содействие и внимание оказали Обществу Управляющий КВЖД  Б. В. Остроумов, член Московского народного банка А. И. Погребецкий, представители Экономического бюро КВЖД И. А. Михайлов, Т. В. Бутов, А. С. Мещерский, представители Маньчжурского сельскохозяйственного общества, Харбинского Биржевого Комитета и Городской Совет Харбинского Общественного управления.

ОИМК начало свою деятельность 29 октября 1922 года. Сразу после утверждения устава Общества китайскими властями, состоялось и первое общее собрание, на котором присутствовало 105 членов общества.  Был избран Комитет и Ревизионная комиссия ОИМК.

Первоначальная работа Комитета заключалась в поисках подходящего помещения для будущего музея. Благодаря поддержке со стороны Управляющего дорогой Б. В.Остроумова, а так же товарищу Председателя правления КВЖД инженеру С. И. Данилевскому здание в Новом Городе в Московских Торговых рядах, №11 было бесплатно передано Обществу. Более того, расходы,  связанные с текущим ремонтом и отоплением дорога брала на себя.

К сожалению, такого понимания и активной  помощи со стороны  китайских властей не было. С утверждением устава китайские власти не торопились. Представленный инициативной группой в составе Н. Н. Козьмина, Г. А.Быховского, М. А. Кроля, В. В. Маргойт, А. И. Новицкого, А. Г. Лебедева и Л. Р. Сейкей  устав в феврале 1922 был утверждён только в сентябре и то, благодаря содействию влиятельных лиц. На протяжении всего периода вынужденного ожидания, инициаторы работали над воплощением задуманного. В процессе этой работы первоначальная идея создания музея трансформировалась и привела к мысли об организации научного Общества изучения местного края. Так же время вынужденного простоя было использовано инициативной группой для тщательной разработки программы ОИМК. Во главу угла своей деятельности Общество Изучения Маньчжурского края ставило создание музея и библиотеки при нём, а также объединение местных научных и общественных сил в целях всестороннего изучения края[14].

Что касается пункта всестороннего изучения края, то работы по исследованию Маньчжурии велись с самого начала постройки КВЖД, как отдельными лицами, так и целыми учреждениями. Проблема состояла в другом, не было определённого органа, который бы не только координировал и направлял эту работу, но и объединял все усилия заинтересованных лиц, а так же  демонстрировал результаты этой ценной работы. «Музей, по мысли его учредителей, должен широко распахнуть свои двери для всех этих ценностей[15]».

Для создания «научно поставленного музея», были организованы отдельные секции Общества, которыми была выполнена большая подготовительная научная работа. На первом общем собрании членов ОИМК были утверждены планы работ секций: торговли и промышленности, геологии, историко-этнографической и естествознания. А всего в 1922 г. было учреждено 6 секций. К уже имеющимся прибавились секции искусств и редакционно-издательская.

Комитет ОИМК видел единственную возможность быстрого создания краевого музея путём устройства выставок, которые, кроме своего показательного значения, могли бы служить средством для укомплектования музея. С этой целью Комитет Общества принимал все меры к тому, чтобы устройство Юбилейной выставки по случаю 25-летия существования КВЖД было передано ОИМК. Постановление об устройстве выставки Комитет ОИМК принял на заседании 29 апреля 1923 г., а 11 июня выставка была торжественно открыта. В работе выставки принимали  участие более 200 различных учреждений, которые представили около 10 тысяч экспонатов. Наибольшее число экспонатов имел торгово-промышленный отдел выставки - 5165 номеров. Лучшие экспонаты выставки были премированы 24 золотыми, 11 серебряными медалями и 9 похвальными отзывами. После закрытия выставки, а она продлилась намного дольше, чем планировалось, экспонаты подверглись значительной обработке, те из них, которые не отвечали задачам музея, были выделены. Другие же соответствующим образом были монтированы и заключены в витрины, которые так же после выставки были переданы в дар музею. После классификации всех экспонатов, музей был открыт для посетителей 11 ноября 1923 г.

Музей Общества изучения Маньчжурского Края на своё содержание требовал значительно больше половины всех средств Общества, тем не менее, этой суммы было недостаточно для развития музея. Большим подспорьем были коллекции принадлежащие частным лицам или учреждениям и переданные Обществу во временное пользование. Это относилось к отделам этнографии и торгово- промышленному. Что касается отдела естествознания, то здесь экспонаты приобретались силами членов секции в сыром виде и с помощью сотрудников музея обрабатывались, монтировались и получали музейную ценность.

На 1 января 1924 г. музей насчитывал 11089 экспонатов на сумму 31074 р. В дальнейшем шло неизменное увеличение количества экспонатов по годам. Ниже приводятся данные, взятые из журнала «Известия ОИМК» за 1926 г. № 6.

 

Количество экспонатов Музея по годам.

Год	Количество собственных экспонатов	Количество не собственных	Всего
1923	5412	5677	11089
1924	11470	12982	24452
1925	26432	9545	35974

 

Стоимость экспонатов Музея по годам.

Год	Стоимость собственных экспонатов	Стоимость не собственных экспонатов	Всего
1923	10626	20448	31074
1924	7742	35813	43555
1925	22106	34208	56315

 

Таким образом, количество экспонатов за период с 1923 по 1925 год увеличилось более чем в три раза. В соответствии с этим возросла их стоимость в 1,7 раза, достигнув в 1925 году 56315 рублей. Из данных таблицы видно, что на протяжении 1923-1924 годов количество экспонатов собственных и не собственных было примерно одинаковым. А вот в 1925 году происходит значительное (в 2,7 раза) увеличение количества собственных экспонатов музея по сравнению с экспонатами представленными частными лицами во временное пользование музею. Объяснение данным изменениям кроется в следующем: комитетом Общества постепенно приобретаются в собственность интересные, с музейной точки зрения, предметы у частных лиц. Но этот процесс происходит очень медленно из-за недостатка финансовых средств. Следует заметить, что ОИМК не получало никакой правительственной субсидии.

Второй путь увеличения количества собственных музейных экспонатов это активизация исследовательской деятельности секций ОИМК. Это относится, в частности, к отделу естествознания (ботаника, зоология, геология). Сотрудники музея и члены секций собственными силами получали экспонаты, выезжая ежегодно летом в научные экспедиции, которые способствовали не только изучению края, но и пополнению музея новыми экспонатами. Эта же цель стояла и перед Кружком друзей музея, организатором и председателем бюро которого был А. А. Рачковский. Членами этого Кружка были учащиеся харбинских учебных заведений. Они неоднократно совершали экскурсии в окрестности Харбина и по линии КВЖД  не только с целью ознакомления с краем, но и пополняя музея экспонатами.

Так уже в 1925 г.  количество  собственных  экспонатов в отделе естествознания превышало в 5 раз количество несобственных экспонатов. В отделе этнографии эта разница составляла 1,5 раза, а в отделе торговли и промышленном - 1,4 раза[16].

Особняком среди всех отделов музея стоит отдел искусств. Этот отдел составляют секции искусств и фотографическая. По времени возникновения это самый молодой отдел, он был открыт в 1924 г. и насчитывал первоначально 36, а в 1925 г. 55 экспонатов, взятых у частных лиц во временное пользование. Собственными экспонатами данный отдел музея не располагал.

Первая художественная выставка в залах музея ОИМК открылась 7 марта 1924г. и собрала до 150 полотен, как молодых художников Маньчжурии, так и уже известных мастеров таких как: Н. А. Касьянов, И. Х. Соскин  и других. 

Помимо отделов открытых для обозрения посетителей, музей имел отделы, доступные лишь членам ОИМК. Это отделы местной печати, иллюстраций и архив.

Из-за материальных трудностей, штат музея был очень малочисленным: хранитель музея, заведующий торгово-промышленным отделом, один научный сотрудник, два технических сотрудника и сторож. 31,1% всех расходов ОИМК приходилось на содержание музея. Собственные финансовые ресурсы ОИМК были невелики. Без помощи КВЖД, за счёт только членских взносов, не возможно было содержать музей и пополнять его фонды. В 1924 г. Правление Общества КВЖД  удовлетворила просьбу Комитета ОИМК и определило ежегодное ассигнование Обществу в сумме 6.000 рублей. С 1925 г. эта сумма была увеличена до 10.000 рублей. Помимо субсидий, Управление КВЖД брало на себя все расходы по ремонту помещений музея и предоставляло право льготного проезда для экскурсантов. Благотворительные взносы делали так же местные банки, фирмы и транспортные предприятия. Ещё была одна статья доходов и немалая (около 13 % всех поступлений) - это устройство ежегодных благотворительных балов, отличающихся высоким посещением. Так, этнографический бал в 1924 г. дал чистой прибыли свыше 2700 р., а весенний бал в 1925 г.- свыше 3100 рублей[17].

Незначительной была сумма дохода от продажи собственных изданий и входных билетов. Дело в том, что входная плата в музей была минимальной, и время работы музея было ограничено тремя днями в неделю (вторник, четверг и воскресенье). Музей был открыт для посетителей с ноября по май. Экскурсии учащихся всех учебных заведений, как русских, так и китайских, а также групповые посещения служащих и рабочих предприятий и фирм, были совершенно бесплатными.

В феврале 1929 г., несмотря на успешную деятельность, по распоряжению китайской администрации Особого района Восточных провинций (далее ОРВП) Китая ОИМК было закрыто. Члены общества распущены, а все его учреждения, в том числе и музей, обладавший богатейшими коллекциями (их насчитывалось на тот момент более 49 тыс.), отобраны. Закрытие ОИМК на территории Маньчжурии объяснялось тем, что местные власти считали недопустимым дальнейшее существование на этой территории частных научно-исследовательских учреждений.

В административном отношении музей был передан в ведение Департамента народного образования ОРВП. Значительная часть русских служащих осталась работать в музее, несмотря на сложившуюся ситуацию. Желание сохранить начатое некогда ими же дело было выше материальной заинтересованности.

В январе 1931 г.  при Департаменте  был учреждён научно-исследовательский институт ОРВП, в ведении которого остался музей. Научная и техническая работа в музее велась исключительно силами русских сотрудников, в основном бывших членов ОИМК. Лишь канцелярия, общий и административный отделы обслуживались китайским персоналом.

С  переходом музея в ведение Департамента народного просвещения ассигнования на его содержание резко сократились, что сказалось на количестве экспонатов, особенно в 1929-1930 гг., когда многие владельцы  частных коллекций их забирали.

Полное отсутствие в Маньчжурии китайских научных работников в начале XX века явилось причиной того, что русские учёные первыми изучили этот край и познакомили научные круги России и других стран мира с его природой, историей и географией. Общество изучения Маньчжурского края и музей при нём были самым крупным краеведческим центром  Маньчжурии.

Российская эмиграция в Китае в 1920-1945 гг. не только представляла собой крупный самостоятельный анклав российского зарубежья, но была существенным культурным фактором развития дальневосточного региона.

Несмотря на  сложности, русские эмигранты обживали Китай, изучали его, открывая миру в те далёкие годы  эту страну, как в экономическом, так и в культурном отношении. Создавали своё уникальное  наследие, которое явилось огромным вкладом, как в российскую, так и мировую культуру.

 

Поступила в редакцию 14 января 2008 г.