Реализация концепта «материнство» в дискурсе русских народных сказок.

Кербс Анна Михайловна,

соискатель кафедры Русского языка филологического факультета Пятигорского Государственного Лингвистического Университета.

Научный руководитель – профессор

Буров Александр Архипович.

 Сказка сама по себе – миниатюрная модель культуры того народа, который ее создал: в ней отражены и история народа, и его представления об общечеловеческих ценностях, и обычаи, и характер деятельности, и стремления, и идеалы, и национальный колорит выразительных средств. Концепт слова «материнство» является одним из важнейших концептов русского языкового сознания и занимает значительное место в языковой картине мира русского народа. Языковое выражение концепта «материнство» связано с мироощущением, мировосприятием, эмоциональной стороной мышления разных героев сказок, их взглядами и даже особенностями психики.

Изучение концептологии вымысла [1: с.85] в границах текста, относящегося к определенному литературному жанру, позволяет выделить лингвокогнитивные средства его реализации и подтвердить гипотезу о существовании концептуального стандарта для представления содержания текста в границах отдельного литературного жанра.

Феномен литературного жанра рассматривается в данной статье как лингвокогнитивное образование в дискурсивном пространстве культуры, или инвариантная концептуальная система, которая проецируется на каждый конкретный текст данного жанра. Его специфика состоит в том, что содержательное наполнение текста может изменяться диахронически и варьироваться на отдельном синхронном срезе, при этом общие принципы жанровой организации текста сохраняются. Доминантным инвариантным признаком литературного жанра считается композиция (или сюжетно-персонажная организация текста). Стилевое и тематико-смысловое единство текста получает вариативно-креативное решение в лингвоконцептуальном пространстве текста сказки.

Сказка – это один из древнейших речевых жанров монологического типа. Сказка основана на повествовании – сюжетной организации пространства высказывания. Поэтому мифология сказки воплощается в формах конкретной сюжетной реализации, в которой происходит актуализация, уточнение тех или иных признаков мифа в конкретных речевых формах. Обобщенный голос автора – безымянного сказителя – раздваивается на формулы сказочного обобщения (зачин, концовка, авторские отступления и т.д.) и на монологическое и диалогическое повествование о конкретной ситуации. 

Традиции аномального сказочного мира – это не просто прихотливая игра воображения: в гротескных или идеальных фразах, символах, невероятных сюжетных конструкциях он может выражать не только миросозерцание сказителя или собирателя, но и доминантные ценности, характерные для отдельной эпохи. Концептология сказочного жанра предполагает особую форму отображения мира, при которой на основе реальных представлений и понятий создается логически несовместимая с ним (аномальная) картина мира, характеризующаяся собственными понятийными, образными и ценностными категориальными признаками. Художественный мир в тексте сказки – это уникальная система вымысла, созданная народом и воплощенная в отдельном произведении. Источником вымысла является материализованная реальность, которая преобразуется в сознании человека в нестандартные (фантазийные) формы.

Одной из характерных особенностей архаической картины мира является отношение к слову как к магической силе, которое объясняется синкретичного древнего сознания. «Диффузность, нерасчлененность первобытного мышления проявилась в неотчетливом разделении в мифологическом сознании субъекта и объекта, предмета и знака, вещи и слова, существа и его имени, вещи и ее атрибутов, единичного и множественного, пространственных и временных отношений, начала и принципа, т.е. происхождения и сущности» [2: с. 13]. Для мифологического мышления естественно, что к материализации слова может привести его произнесение (не только ритуальное, но и непреднамеренное, неосознанное). Результат, как правило, оказывается непредсказуемым и крайне опасным для говорящего: «Злое, неосторожно сказанное в сердцах слово, хотя бы без всякого желания, чтоб оно сбылось, по народному поверью, никогда не останется без худых последствий» [3: с. 109].

О слове, его происхождении, высоком статусе в разных религиях и культурах размышляли философы, писатели, поэты, историки и теоретики литературы, лингвисты. Например, А.А. Потебня в известной работе «Слово и миф» пишет: «Есть период, когда человек не только не отделяет слова от мысли, но даже не отделяет слова от вещи; отсюда происходит старинное верование, дожившее до настоящего времени и состоящее в том, что одно произнесение известного слова само по себе может произвести то явление, с которым оно связано» [4: с. 206].

Таковы принципы мифологического мышления, которые прочно укоренились в сознании людей. Имея их в виду, ученые выделяют наряду с другими функциями языка призывно-побудительную и близкую к ней магическую функции. Среди факторов, способствующих реализации данных функций в художественных текстах, можно отметить следующие: во-первых, особый хронотоп (сакральное пространство, время суток – ночь), во-вторых, критическая для героя ситуация и, наконец, в-третьих, специальные речевые формы, в которые облекается слово. К таким формам следует отнести клятву, молитву, заклятие, пожелание, предсказание, проклятие и т.п. Подобную классификацию жанров неконвенционального слова приводит  Н.Б. Мечковская в книге «Язык и религия», подчеркивая их общую особенность: «…они  содержат знаки (слова, словесные формулы, высказывания,  последовательности высказываний и т.д.), которым в коммуникации   верующих приписываются те или иные трансцендентные свойства – такие, как магические способности» [5: с. 77]. Миф, лежащий в основе концепта «материнство», не пропущен сквозь сознание отдельной языковой личности автора, а дан нам в своем первичном значении, в первозданном виде. А это – фольклорный тип концепта.   

Ментальность – один из главных признаков дискурса сказки и фиксируемой в ней языковой картине мира. Вслед за А.Д. Шмелевым мы понимаем под ментальностью фундаментальные черты русского национального характера: тенденцию к крайностям, эмоциональность, ощущение непредсказуемости жизни и недостаточности рационального подхода к ней, тенденцию к морализаторству, предпочтение «горнего» «дальнему», тенденцию к пассивности, к фатализму, ощущение неподконтрольности жизни человеческим усилиям, нелюбовь к дисциплине, склонность к отрыву теории от практики и т.д. [6: с. 137].

При одинаковом наборе универсальных концептов у каждого народа существуют особые, только ему присущие соотношения между этими концептами, что и создает основу национального мировидения и оценки мира.

Но есть и специфические, этноцентрические концепты, ориентированные на данный этнос. Нельзя на естественном языке описать мир «как он есть», т.к. язык изначально задает своим носителям определенную картину мира, когда «иные вещи на ином языке не думаются» [7: с. 62]. А. Вежбицкая утверждает аналогичное и в отношении чувств: «не только мысли могут быть «продуманы» на одном языке, но и чувства могут быть испытаны в рамках одного языкового сознания, но не другого» [8: с. 47]. ПВежбицкая А исала, чтону мира.

Концепт «материнство» имеет древнейшую мифологическую основу, поэтому наиболее адекватный материал для ее осмысления дает, на наш взгляд, фольклор, в частности – его сказочная речежанровая разновидность.  

Темы материнства, детства – одни из самых значительных  в народном творчестве, а именно, в русских народных сказках. А базовый концепт «материнство» не изучен ни одним из ученых, не описан в словарях; именно в этом заключается актуальность и новизна данного исследования, его теоретическая и практическая значимость.

Любовь к матери, как выявлено современной психологией, дает мощный эмоциональный заряд к благополучию и жизнеспособности индивида. «Мать – это питание, любовь, тепло, земля, – писал Э. Фромм, – быть любимым ею значит быть живым, иметь корни и чувство дома» [9: c. 305].  

Мадонна (Богоматерь, Богородица, Дева Мария) в христианской традиции – заступница за грешников и сирот, идеал женской красоты и грации, чистоты, родительской нежности, идеальное воплощение материнства. С этим образом ассоциируются такие женские качества, как материнская забота и сочувствие, дар снисходительности, все, что отличается добротой и нежностью.

Вслед за Д.С. Мережковским можно отметить в русской народной сказке религию Вечной Женственности и Вечного Материнства. Они равноценны друг другу, слиты воедино. Вечная женственность вбирает в себя, по мысли Мережковского, самые дорогие сердцу образы и воспоминания: «…она и девочка, играющая в куклы, и мать, напевающая колыбельную песню, и “мать сыра земля”… “Мать сыра земля” –  “земля Божья ” – Матерь Божья» [10: с. 383].

В трудах Г.П. Федотова проводится мысль о том, что взаимодействие мужского, отцовского, и женского, материнского, лежит в основании бытия каждой нации. Исследователь указывает, что: «во всяком национальном чувстве можно различать отцовское и материнское сознания – находящие себя как любовь к отечеству и любовь к родине. Родина, материнство связаны с языком, с песней и сказкой, с народностью и неопределимой, но могущественной жизнью бессознательного. Отечество, отцовство – с долгом и правом, с социально-государственной, сознательной жизнью» [11: c. 324]. Мать и отец вводят ребенка в сферу национальной культуры; при этом от матери ребенок слышит первые слова на родном, «материнском», языке, народные песни и сказки, первые уроки религии и жизненного поведения. Отец вводит отрока в хозяйственный и политический мир: делает его работником, гражданином, воином. Разделение между рациональным и иррациональным содержанием культуры до известной степени совпадает с различием материнского и отцовского в родовой и национальной жизни. Не совершая насилия над русским языком, пишет Г.П. Федотов, легко убедиться, что отечество (страна отцов) связывает нас с миром политическим, а родина-мать – с матерью-землей. Очевидно, «Родина» (материнское начало нации) соотнесена скорее с этнической составляющей  («земля», природа, язык коллективное бессознательное, иррациональное), «Отечество» (отцовское начало) – скорее с политической (история, политическая сфера, идеология, рациональное) [12: с. 326].

Концепт «материнство» – один из ключевых концептов русской культуры. За словом «материнство» – мир образов, представлений, система ценностных установок, метафор. С его помощью характеризуют женщин, обладающих рядом характерных признаков, и квалифицируют поведение любой женщины-матери.

Мать – один из самых популярных и колоритных персонажей в русских сказках. Вместе с отцом она занимает одну из самых высших ступеней на «сказочной» иерархической лестнице.

Содержание ментальной субстанции «материнства» привлекало и продолжает привлекать к себе внимание представителей различных областей знания. Однако специфика объекта, стоящего за именем Материнство, Мать состоит в том, что информация о нем не верифицируема, сам он исходно многомерен и допускает множество интерпретаций. Поэтому появляющиеся исследования оставляют свободным то пространство, в рамках которого могут ставиться новые вопросы, в частности, связанные с лингвоконцептологическим осмыслением рассматриваемого концепта. Вместе с тем, все они, по преимуществу, носят не лингвистический характер, а культурологический, литературоведческий или социологический. Это работы Г.П. Федорова, О.В. Рябова, Л.В. Басовой, Т.М. Лобовой и др.

 Концепт «материнство» как «сгусток смысла», имеющий этноментальный характер, – это важнейшая категория сознания, с помощью которой строится концептуальная картина не только данного народа, но и всего мироустройства. Своя мать есть у каждого: будь то человек, либо животное. Мать – это разумная сущность и будущность каждого живого существа, источник жизни на земле.  

Как представляется, утверждение Владимира Соловьева о том, что «философия не создает новых понятий, а только перерабатывает те, которые находит в обыкновенном сознании» [13: с. 81], вполне правомерно можно экстраполировать и на сказку, которая, наверное, еще в большей мере использует концептуарий обыденного сознания, воплощенный в «повседневном языке» [14: c. 16].

Концептуальный анализ представлений о материнстве в той или иной сфере сознания направлен в первую очередь на выделение признаков в семантическом составе этого концепта и на установление их иерархии. В семантике материнства в целом выделяются признаки дефиниционные, позволяющие отличить материнское чувство от смежных категорий (центральность предмета любви в аксиологической области любящего, уникальность этого предмета для него, бескорыстность его выбора), признаки энциклопедические дефиниционно избыточные и признаки импликативные, выводимые из дефиниционных. Однако со стороны выявления мировоззренческой и этнокультурной специфики лингвоконцепта более продуктивным будет объединение выделенных признаков в семантические «блоки», формируемые на основе обобщений определенной степени абстрактности. В понимании С.Г. Воркачева это «каритативный» блок, включающий доверие, уважение, преданность, жертвенность и пр., «андрогинный» блок – понимание, гармонию, «этимологический» блок – любовь, нежность, доброту, заботу и пр., «нигилистический» блок – обман, недоступность пониманию, боль и страдание [15: с. 332].

Слово как элемент лексико-семантической системы языка всегда реализуется в составе той или иной лексической парадигмы, что позволяет его интерпретировать как  инвариант лексической парадигмы, образованной ЛСВ этого слова; или как имя смыслового (синонимического) ряда, образованного синонимами, соотносимыми с одним из ЛСВ этого слова. В любом случае, концепт, как правило, соотносится более чем с одной лексической единицей, и логическим завершением подобного подхода является его соотнесение с планом выражения всей совокупности разнородных синонимических (собственно лексических, фразеологических и афористических) средств, описывающих его в языке, т.е. в конечном итоге концепт соотносим с планом выражения лексико-семантической парадигмы.

Следует отметить, что в дискурсе русской народной сказки контексты лексем «мать», «материнство», позволяющие более или менее четко опознать реализацию того или иного семантического признака концепта, сравнительно редки, следствием чего является относительно невысокое число анализируемых употреблений этих лексических единиц, а концептуальная семантика материнства выявляется преимущественно через синонимику перифразы (дескрипцию, описательную номинацию) и косвенные описания.   

Кроме того, можно назвать и другие речевые способы вербальной реализации концепта:

1)                 текстовая авторская дефиниция (определение);

2)                 ассоциативные связи (по смысловому основанию, по эмоциональному основанию, без основания – случайные);

3)                 номинационно-синтаксические связи (синтаксическая реализация семантики слова);

4)                 фразеологические связи.

Концепт как ментальный сгусток смысла, аккумулирующий культурный опыт человечества и конкретного этноса, реализуется в определенном фрагменте языковой картины мира. Этот фрагмент коррелирует с такими языковыми началами, как словарь и текст. При этом очевидно существование третьего пути реализации концепта – словаря-текста, единицы которого образуются на основе номинационно-синтаксического семиозиса [16: с.51]. При этом в качестве единиц словаря-текста выступают синтаксические отрезки самой различной протяженности – от синтаксической формы слова до связного текста. Предлагаемый нами подход к осмыслению реализации концепта «материнство» в пространстве дискурса русских народных сказок включает, с одной стороны, базовые лексемы, выделенные путем лексико-тематического, системно-словарного и ассоциативного принципов, представляющих собой определенное полевое образование. В качестве фрагментов языковой картины мира мы рассматриваем минимальные контексты, в которых и реализуется семантика концепта. Как правило, концептная семантика лексического элемента или ассоциативно связанное с ним слово или словосочетание реализуется за счет превращения смысла и реализации ассоциативных связей. Например, очевидна прямая связь рассматриваемого концепта с тематическим коррелятом «отец» (связь в составе тематического поля: «родственные узы»), когда в позиции минимальной дистрибуции мы встречаем ассоциативную аналитическую группу, «к отцу, к матери», отец с матерью, а так же более широкие, распространенные контексты типа: «Погубила вас ведьма старая,// Ведьма старая, змея лютая,// Отняла у вас отца родного,// Отца родного – моего мужа…» [17: с.259]

Наибольший интерес представляют ассоциативные связи, вербальных репрезентантов исследуемого концепта в сказочном дискурсе А.Н. Афанасьева, которые могут рассматриваться как прямые и как косвенные. Прямые связи характеризуют реализацию концепта «материнство» тематического плана, например, мать – дети: «…век они прожили, а детей не нажили…»; дом: «…перешли они на житье в другой дом…»; семья: «И стала у князя целая семья…»; отец: «…худо будет от отца с матерью…» и так далее; косвенные, собственно ассоциативные связи,  – песня, сердечность, чуткость(«Зачуяло ее сердце, встрепенулась она и полетела на княжий двор…»), забота(«Время быть Кошу Бессмертному; мать спрятала его…») и так далее.

Все эти связи в основном носят узуальный характер, тогда как окказиональные связи встречаются значительно реже. Это и понятно: фольклор обобщает речевое потребление и сводит на нет субъективный фактор. Анализ фактического материала фиксирует разовые окказиональные связи анализируемого концепта, однако это тема уже нового исследования.

Литература.

1.                  Ильинова Е.Ю. Концептология вымысла в тексте авторской сказки // НДВШ «Филологические науки». – 2007, № 1.  

2.                  Токарев В.А., Мелетинский Е.М. Мифология // Мифы народов мира: Энциклопедия: В 2т. М., 2003. Т.1.

3.                  Афанасьев А.Н. Древо жизни. М.: Современник, 1982.

4.                  Потебня А.А. Слово и миф. М., 1989.  

5.                  Мечковская Н.Б. Язык и религия. М., 1998.

6.                  Шмелев А.Д. Референциальные механизмы русского языка. Тампре, 1996.

7.                  Цветаева М. Мой Пушкин. Челябинск, 1978.

8.                  Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов.  М., 2001.

9.                  Фромм Э. Здоровое общество // Хорни К., Фромм Э. Психоанализ и культура. М., 1995. 

10.               Мережковский Д.С. М.Ю. Лермонтов. Поэт сверхчеловечества // М.Ю. Лермонтов pro et contra. СПб., 2002.

11.               Федотов Г.П. Сумерки отечества // Федотов Г.П. Судьба и грехи России. Т. 1. М., 1960.

12.               Там же. С. 326.

13.               Соловьев В.С. Лекции по истории философии // Вопросы философии. –  1989, № 6.

14.               Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира: Материалы к словарю. М.: Языки славянской культуры,  2002.

15.               Воркачев С.Г. «Поединок роковой»: концепт любви в русской поэзии. // Жанры речи: Вып. IV: Жанр и концепт. Саратов: Колледж, 2005.

16.               Буров А.А. Когниолингвистические вариации на тему русской языковой картины мира. Пятигорск: Издательство ПГЛУ, 2003.

17.               Афанасьев А.Н. Народные русские сказки: В 3т. М.: Наука, 1985.  Т.II.

Поступила в редакцию 08.05.2008 г.