Понятие l’indubitable existentiel в философии Г. Марселя

Точилин Артур Анатольевич,

аспирант Российского университета дружбы народов.

Для Марселя большое значение имеет та точка опоры, вокруг которой строится его мировоззренческая концепция. Например, для Декарта таким несомненным является cogito, которое Марсель непримлет вследствие его солипсистского характера. Марсель предлагает свое решение, которое он выразил понятием l’indubitable existentiel, в переводе на русский «экзистенциальное несомненное». Как видно, для Марселя несомненным является именно экзистенция, а не идеалистический декартовский субъект. Философ стремится связать изучение проблем l’indubitable с проблемами интерсубъективными. Для концепции Марселя важно то, что экзистенция свое правомерное рассмотрение в качестве l’indubitable existentiel получает вследствие постулируемой в марселевской философии связи между Эго и Другим. Экзистенция, поскольку она пришла в этот мир, уже самообнаружена в своей очевидности. В экзистенциализме Марселя существенным моментом l’indubitable existentiel является так называемая «проявленность» экзистенции. Марселевская экзистенция не просто явлена для себя самой, но обнаружена Другим. Другой, таким образом, важен для самообнаружения; без него оно неполно; в этом плане он обладает фундаментальным значением для экзистенции, бытийственной ценностью. Конкретные авторские заметки на эту тему можно найти в работе «Réflexion et mystère»[1] [1951]. Продолжая анализ этого понятия, нельзя не заметить следующего: Марсель подчеркивает, что экзистенция направлена вовне, причем не надо забывать, что «вовне» включает в себя кроме, собственно, мира, также мир людей, интерсубъективный мир. Основания марселевской аргументации просматриваются в «Essai de philosophie concrète» [1967]: «... когда я говорю J’existe![2], то, бесспорно, имею в виду нечто большее; я втайне предполагаю, что я есть не только для себя самого, но что я сам себя обнаруживаю— лучше было бы сказать, что я явлен; приставка «ex» в слове «exister»[3] чрезвычайно значима, так как передает движение в направлении внешнего мира, центробежную тенденцию»[4]. Данное замечание с особенной ясностью утверждается Марселем, и это не случайно, учитывая тот факт, что его экзистенциальная философия говорит, среди прочего, о двух полярных состояниях экзистенции: имеются в виду состояния disponibilité[5] и indisponibilité[6]. Человек может сделать выбор в пользу любой из этих возможностей, это его, так сказать, право: быть «открытым» и, соответственно, быть во всей своей экзистенциальной полноте «явленным» для Другого, или быть «закрытым». То есть фундаментальный строй экзистенции, по Марселю, таков, что она необходимым образом обращена на мир, но если человек следует в русле ложной тенденции, то его свободный выбор, осуществляемый между disponibilité и indisponibilité, будет с необходимостью иметь для него негативные последствия. Из «явленности» марселевской экзистенции миру мы полагаем сделать два вывода. Вывод первый утверждает значение этого экзистенциального факта для l’indubitable existentiel непосредственно. Вывод второй утверждает некое начало телеологических вопросов интерсубъективной онтологии Марселя, чего мы вкратце коснулись, когда говорили о двух состояниях экзистенции.

В связи с l’indubitable existentiel, утопленным в интерсубъективной проблематике, перед Марселем встает важнейший вопрос, который звучит так: что конкретно обнаруживается? Поскольку Марсель не дает прямого и ясного ответа, то мы вынуждены сформулировать ответ за него: обнаружению подлежит экзистенция как тело! Заметим, что «телесность» является одной из конститутивных черт экзистенции в философии Марселя. То есть, как Другому, так и самой экзистенции открывается прежде всего телесное присутствие. Поэтому, как мы полагаем, марселевское J’existe нельзя воспринимать в отрыве от его философии тела. «J’existe!», то есть «Я существую!»,— и мое существование явлено в существовании моего тела!

В заключение нашего краткого анализа, мы хотим обратить внимание на двоякий вывод относительно l’indubitable existentiel. Во-первых, уверенность зиждется в самом existence как чувствующем бытии-в-мире. Во-вторых, эта уверенность идет как бы «отскоком» от Другого, когда тот соприкасается с Эго.

Литература

1. Marcel G. Le mystère de l'être. Réflexion et mystère. Paris, 1951.

2. Marcel G. Essai de philosophie concrète. Paris, 1967.

Поступила в редакцию 14.09.2009 г.