Проблематика европейской интеграции в риторике крайне правых партий Центральной и Восточной Европы

 

Тарасенко Святослав Русланович,

аспирант Санкт-Петербургского государственного университета,

редактор отдела экономической информации газеты «Metro International».

 

Введение

 

Развитие национализма, как показывает историческая практика, наиболее быстрыми темпами происходит в империях. Огромные, зачастую трудно управляемые государства, подчиняющие центральной власти множество народов, в конце концов, становятся жертвами межнациональных и межэтнических отношений внутри себя. Бурный всплеск националистических настроений в Восточной Европе в 90-е годы прошлого века стал продолжением процесса распада коммунистического блока и одновременно постепенного движения стран Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) в Европейский Союз. Обретя свободу, государства бывшего Варшавского договора попытались адаптировать западную модель – парламентской или президентской (но непременно с развитой многопартийностью) республики. Система, где на политической арене представлено более двух-трех партий, отличающаяся фрагментарностью, в любом случае способствует укреплению небольших партий как политических единиц[1]. В частности, крайне правые получают шанс вести деятельность, отличную от маргинальной, даже если недостаточная электоральная поддержка не позволяет им войти в парламент. Но национальная культура (в первую очередь, необходимость обретать её заново после развала СССР) определила, на наш взгляд, несколько основополагающих отличий крайне правых ЦВЕ от классического варианта, устоявшегося в Западной Европе.

 

1. Крайне правые в Западной Европе и ЦВЕ: сходства и различия политических культур.

 

1.1. В традиции Бернта Хагтвета[2], у современных праворадикалов выделяют несколько основополагающих черт. Среди них – оппозиция к существующему демократическому правительству и отрицание его идеалов, критика политических элит, суперпатриотизм, пессимистический, декадентский взгляд на современную действительность, отстаивание необходимости политики «сильной руки» властных структур, которые помогут справиться с преступностью и другими негативными явлениями современного общества. Антикоммунизм в этом ряду – пункт далеко не первостепенный, хотя и необходимый. Но для восточноевропейских крайне правых он играл роль отправной точки, которая позволила сформировать собственные принципы и постулаты. Очень трудно объединиться, выступая «за» что-то. Гораздо легче получить голоса, выступая «против».

1.2. Центрально- и восточноевропейские крайне правые оказались зажаты между двух огней, что было обусловлено геополитическим положением государств. С одной стороны оказалась Россия – сосед вроде бы побеждённый Западом в Холодной войне, но по-прежнему полный имперских амбиций. Прибалтика и Польша, а за ними и другие бывшие коммунистические страны, стремительно отдалялись от Москвы. С другой стороны оказался Европейский Союз, который с каждым годом становился всё ближе. Но если для большинства мейнстримовых партий интеграция – неоспоримое благо, которое позволило бы повысить уровень жизни и безопасность национальных государств, то для некоторых крайне правых ЕС – почти такое же зло, как и Россия. Ведь политическая, а значит и национальная независимость, в рамках структуры, очерченной вокруг Брюсселя, в перспективе стремится к нулю. И обтекаемая проевропейская формулировка («мы поддерживаем интеграцию, но не в том виде, в котором она развивается сейчас»), встречающаяся в политических программах многих партий ЦВЕ, фактически означает «нет» и Соединенным штатам Европы, и зачастую даже Европе регионов.

1.3. Западноевропейские праворадикалы начали свое развитие тогда, когда объединительные процессы были в подвешенном состоянии. Кризис продолжался фактически все 80-е и начало 90-х годов, когда каким-то чудом странам удалось договориться и подписать Маастрихтский договор. Силы вроде Национального фронта (НФ), Фламандского блока (ФБ) или Австрийской партии свободы (АПС) действовали в рамках демократических политических систем, совершенствовавшихся десятилетиями. В странах ЦВЕ такие системы находились в стадии формирования. Большинство праворадикалов этого региона возникли не для ведения политической агитации с целью попасть в парламент, а скорее просто как протест. Возможно, как протест эпохи неопределённости, когда путь каждого государства ещё не был понятен.

1.4. В традиции Ханса-Георга Бетца[3] принято считать, что главными причинами возросшей популярности крайне правых в Западной Европе 90-х стали два фактора: увеличившаяся иммиграция и модернизация экономики и политической культуры. Первый из них для ЦВЕ вообще малоактуален. Наоборот – Польша и другие государств региона стали источником трудовых мигрантов для Германии, Ирландии и так далее. После развала СССР эти государства фактически заново создавали свою экономику. Трансформация системы, в результате которой множество людей стало маргиналами, также неприменимо к развитию праворадикалов бывшего коммунистического блока. Уровень жизни в ЦВЕ был итак крайне низким, а на заработки люди ехали не от хорошей жизни.

1.5. Классик праворадикальных исследований Кас Мудде[4] предлагает свои пять основных характеристик крайне правых Западной Европы: национализм, расизм, ксенофобия, антидемократия и сильное государство. Для нас важен первый триумвират. Понятие «национализм», которое, кажется, неотделимо от праворадикальных партий, в ЦВЕ обретает специфический оттенок. Некоторые государства региона, в частности, Румыния и Венгрия, являются мультиэтническими. В этом случае возможность появления на свет вполне успешной крайне правой силы резко снижается, поскольку национализм в общегосударственном масштабе хотя бы частично подменяется регионализмом, нация уступает место этническим группам. В Западной Европе таких примеров практически нет – за исключением Бельгии, но она достаточно четко разделена по языковому принципу и существует как две отдельные территории с большой долей автономии и центральной властью. Все остальные евроскептические партии сформированы и развиваются по четкому национальному принципу.

1.6. Безработица многими авторами выделяется в качестве ещё одно фактора возросшей поддержки крайне правых, начиная с 1980-х годов. Разработки с использованием социологических опросов показывают, что безработные действительно более склонны к голосованию за праворадикалов[5], но склонность ещё не означает самого факта. В Австрии, Швейцарии, Нидерландах и Скандинавских странах (кроме Швеции), государствах с низким уровнем безработицы, крайне правые партии имеют стабильный успех[6]. В Финляндии, Польше, Греции и Испании, государствах с самыми высокими показателями безработицы за последние 25 лет, наоборот так и не возникло серьёзных праворадикальных сил[7]. В тех странах ЦВЕ, в которых безработица находится на достаточно высоком уровне[8], за редким исключением праворадикалы еще не могут похвастаться серьезными успехами внутри страны. Именно поэтому социальные факторы вряд ли могут помочь крайне правым в их электоральной борьбе[9].

 

2. Крайне правые в странах ЦВЕ: специфика и развитие.

 

2.1. Болгария.

Этническая неоднородность в Болгарии даёт возможность популистам выстраивать свои политические кампании на противостоянии меньшинствам. По данным американского статистического бюро Census, в стране проживает 83,9% болгар, 9,4% турок и 4,7% цыган. Несмотря на наличие в Болгарии около десятка различных националистических партий и движений почти все они являются маргинальными и никакой роли на политической арене не играют. Самым ярким примером является Болгарская национальная радикальная партия (БНРП), старейшая в стране. Она была учреждена в 1955 году, зарегистрирована в 1990-м. По данным, которые приводит её лидер Иван Георгиев на официальном сайте, в структуре состоит около 8 тыс. человек. Наибольший «успех» БНРП был отмечен на парламентских выборах 2001 года (0,1% голосов избирателей). Платформа партии стандартная – критикуются турецкое и цыганское меньшинства, в последние годы появились антисемитские заявления. В частности, евреи обвиняются в желании создать собственный мировой порядок, а немецкие солдаты, которые «помогли восстановить единство территории» в 1941 году, фигурируют в выступлениях партийных лидеров как «отважные». Впрочем, встречаются и более редкие для националистов лозунги – ввести унифицированную систему имён для граждан (чтобы детей называли только болгарскими именами) и исключить всех неэтнических болгар из армии[10].

Более-менее серьёзной силой на политической арене страны является Национальный союз Атака (НСА), часто фигурирующая как Коалиция Атака. НСА был создан под парламентские выборы 2005 года Болгарской национальной патриотической партией и Союзом патриотических сил и военных запаса и сразу же получил 8,9% поддержки электората, что позволило занять 21 кресло из 240. Сейчас представительство этой политической силы в парламенте снизилось до 11 мест. Болгарские радикалы характеризуются открытой ксенофобией, противостоянием налаживанию тесных связей с США и НАТО, а также популистской антикоррупционной позицией. Популярность НСА с 2005 года существенно выросла, что наглядно доказывают результаты опросов общественного мнения, появляющиеся в местных СМИ. В течение 2007 года коалиция даже выходила на второе место после Болгарской социалистической партии, опережая и правящее Национальное движение за Симеона II и турецкое Движение за права и свободы. О хороших перспективах на будущих парламентских выборах говорит и тот факт, что лидер НСА Волен Сидеров вышел во второй тур президентских выборов в 2006 году, где уступил лишь будущем главе государству Георгию Пырванову[11]. В Европарламенте присутствуют 3 депутата от НСА.

 

2.2. Венгрия.

Венгрия не отличается такой же этнической неоднородностью, как Болгария. Самым крупным меньшинством в стране являются цыгане (около 2,1% по данным Census). Все конфликты, основанные на этнической почве, связаны с наличием венгерского населения за пределами собственного государства – в Румынии, Словакии, Сербии, Хорватии, Австрии и на Украине. По этой причине в Венгрии широко распространены реваншистские настроения, националисты считают часть своей страны оккупированной и требуют пересмотреть Трианонский договор, подписанный по результатам Первой мировой войны и разделивший Австро-Венгерскую империю. Крайне правые в Венгрии активно используют эту платформу для пропаганды[12]. На втором месте по популярности среди венгерских радикалов – антицыганская риторика.

Впрочем, националисты пока лишены какого бы то ни было влияния на политическую жизнь в стране. Движение за лучшую Венгрию (ДЛВ), созданное в 2003 году, даже в коалиции с Венгерской партией справедливости и жизни не набрало в 2006 году достаточно голосов, чтобы попасть в парламент (их результат – 2,2%). Тем не менее популярность этой политической силы медленно, но постепенно и последовательно растёт. По данным соцопросов 2008 года, которые приводят члены ДЛВ на своём сайте, поддерживают их уже 7% жителей страны. Будущее эта политическая сила видит в коалиции с Венгерским народным союзом (ВНС) Виктора Орбана, крупнейшей оппозиционной партией страны. На последних парламентских выборах ВНС получила 42% голосов – больше чем правящие социалисты, которые сформировали правительство лишь благодаря привлечению на свою сторону других партий.

 

2.3. Латвия.

Латвия – самая евроскептическая страна объединённой Европы после Великобритании. При среднем показателе поддержи интеграции в странах ЕС, равном 58%, только 37% латвийцев положительно высказываются о развитии Евросоюза[13]. Латвийское партийное объединение Отечество и свобода/Движение за национальную независимость Латвии (ОС/ДННЛ) – одна из немногих крайне правых политических сил ЕС, которая стабильно попадает в национальный парламент с 1993 года. Правда её популярность с того момента несколько снизилась. На выборах в 6-й Сейм две партии, которые слились в 1997 году, совместно получили 21 мандат из 100. В 2006 году эта цифра и того скромнее – всего 8 мест. В 90-х годах партия концентрировалась на проблемах национальной идентичности (язык, гражданство), в новом веке – фокусируется в основном на экономических вопросах.

В феврале 2008 года в партии произошел раскол. В итоге 3 из 4 депутатов Европарламента и 2 депутата национального Сейма покинули ее ряды, и дальнейшие перспективы политической силы пока не совсем очевидны.

 

2.4. Польша.

Вопреки распространенной точке зрения Польша – одна из самых позитивно настроенных по отношению к интеграции стран ЕС. Согласно данным Евробарометра[14], более активно европейское объединение поддерживают лишь страны Бенилюкса и Ирландия. Обратное впечатление сложилось из-за того, что с польской политической элитой еще в эпоху президентства Александра Квасьневского (до 2005 года) и особенно при Лехе Качиньском было очень трудно договориться внутри Евросоюза. В стране традиционно силён национализм и поддержка его населением. Из всех европейских стран, где действуют заметные крайне правые партии, Польша лучше всего представлена в Европарламенте. Там у Лиги польских семей (ЛПС), крупнейшей националистической силы этого государства, 10 мандатов.

На своих первых выборах в 2001 году в Польше ЛПС получила 8% голосов – во многом благодаря бескомпромиссной позиции относительно массового убийства евреев в Едвабне в 1941 году. Долгое время считалось, что это целиком дело рук фашистов, но историки установили, что к преступлению причастны поляки, жившие в тех краях. В предвыборных выступлениях данный факт лидеры ЛПС активно отрицали, чем подтвердили свой запредельный антисемитизм. На следующих выборах в 2005 году партия повторила результат в 8% голосов, но уже через два года получила всего 1,3% и вообще не вошла в Сейм. Более того, ЛПС потеряла государственное финансирование, что привело к смене руководства в этой политической силе. Будущее её туманно. Платформа партии объединяет в себе жёсткий национализм, католическую религию и экономику левого толка. Её сторонники противостоят продаже земли иностранцам, легализации наркотиков, гомосексуализму и эвтаназии.

 

2.5. Румыния.

Партия за великую Румынию (ПВР) – четвёртая по величине политическая сила в стране. Она была основана в 1991 году писателем и журналистом Корнелиу Вадимом Тудором. С тех пор ПВР набирала популярность, достигнув максимального результата на выборах в 2000 году (19,48% голосов). Сегодня она имеет около 8% мест в нижней палате парламента и чуть более 12% – в верхней.

Партийная платформа основана на ирредентизме, направленном на собирание румынского населения на территории одного государства. Отсюда и происходит название партии. ПВР критикуют за ксенофобию, касающуюся прежде всего этнических венгров и цыган, живущих в Румынии, антисемитизм и жёсткую гомофобию. Популярность у электората принесла антикоррупционная кампания, которая привлекла даже тех, кто не разделяет националистические взгляды. Пять членов партии входят в состав группы «Идентичность. Традиции. Суверенитет» в Европейском парламенте.

 

2.6. Хорватия.

Все хорватские националистические силы считают себя последователями политика и писателя Анте Старчевича (1823-96), чьи труды легли в основу национального государства. При этом две крайне правые партии страны – Хорватская партия настоящих правых (ХПНП) и Хорватское либеральное движение (ХЛД) – находятся в оппозиции к Хорватской партии правых (ХПП), основателем которой и был Старчевич. В выступлениях праворадикалов члены ХПП часто фигурируют как предатели[15] из-за умеренной позиции. ХПНП, основанная в 1992 году выходцами ХПП, характеризуется жесткой антикоммунистической позицией, в том числе призывами к люстрации, и оппозицией по отношению к вступлению в ЕС и НАТО. Члены партии призывают свернуть всякое сотрудничеств с Международным трибуналом по бывшей Югославии, агрессивно настроены по отношению к хорватским сербам и поддерживают идею аннексии части территории Боснии и Герцеговины, где проживают этнические хорваты[16]. Косвенно ХПНП связывают с наследием нацизма, поскольку ее активисты традиционно отмечают годовщину создания фашистского движения Усташи, действовавшего во время Второй мировой войны. В рамках парламентской кампании 2007 года лидеры партии допустили публичные антисемитские заявления. В частности, ее лидер Йосип Милжак отмечал, что «Хорватия служит местом для применения еврейского капитала, а взамен получает только загрязнение окружающей среды»[17]. В другом случае в теледебатах член ХПНП предположил, что «любой, кто в Хорватии не слушает Thompson – еврей»[18]. Thompson – популярная в стране и модная среди националистов группа.

Впрочем, мест в национальном парламенте у партии нет – ровно, как и у ХЛД, которая представляет собой больше маргинальную силу. Она была основана хорватскими эмигрантами в 1956 году и долгое время базировалась в аргентинской столице – Буэнос-Айресе. Политическая программа ХЛД содержит довольно расплывчатые националистические формулировки без конкретики.

 

2.7. Эстония.

Уровень евроскептицизма в Эстонии в отличие от Латвии не так высок. 61% жителей поддерживают интеграцию – при среднем показателе по ЕС 58%[19]. При этом негативное отношение к объединительным процессам в 90-е годы внутри Эстонии, как считают эстонские исследователи, было связано с тем, что страна не являлась частью Евросоюза[20]. Со вступлением ситуация коренным образом поменялась.

Сейчас в Эстонии есть две евроскептические линии. Первая связана с наследниками коммунистов – Социал-демократической партией, члены которой считают, что слишком интенсивная интеграции в ЕС мешает реализации национальных интересов. Вторая сила – крайне правая Эстонская партия независимости (ЭПН), которая в отличие от социал-демократов не имеет сколько-нибудь существенного влияния в стране. В эпицентре её идеологии – вера в особенное геополитическое значение страны. В последние годы ЭПН оказалась в центре нескольких крупных скандалов. Телевизионные каналы раскрыли её связь с неонацистами, многие из которых являются членами партии. Впрочем, лидер ЭПН такие факты отрицает.

 

3. Европейская интеграция в программно-политических доктрин крайне правых партий ЦВЕ.

 

3.1. Партийная программа Национального союза Атака[21].

Основные идеи болгарской крайне правой партии размещены в лаконичной и понятной форме – «20 пунктах». НСА исходит из того, что страна была и должна оставаться моноэтничной. Возможность создания и развития Европы регионов, которую активно поддерживают многие радикальные партии западной части континента, здесь активно отрицается. Также в противоречие почти со всеми крайне правыми силами ЕС входит и общая позиция коалиционных лидеров по перспективам европейского объединения. НСА в целом не против продвижения интеграции вглубь. Партийные функционеры лишь требуют пересмотреть некоторые соглашения, которые были приняты перед вступлением Болгарии в Евросоюз. В частности, НСА добивается восстановления работы четырех реакторов атомной электростанции в Козлодуе (200 километров от Софии), застопоренных в 2003 и 2006 годах.

Отношение партии к интеграции: поддержка в определённых сферах.

 

3.2. Партийная программа Движения за лучшую Венгрию[22].

Антиинтеграционная риторика занимает важное место в публичной полемике ДЛВ. Впрочем, противниками сотрудничества на наднациональном уровне венгерские крайне правые вовсе не являются. Они поддерживают интеграцию – но только не в форме политического союза с централизованной бюрократической машиной, который сложился в настоящее время. «Культурное разнообразие и продвижение датских ботинок, баварских кожаных штанов или венгерского абрикосового бренди не способствуют сохранению культурной идентичности, если в то же время некоторые страны превращаются в провинции Брюсселя», значится в программе ДЛВ.

Кроме того идеологи партии считают, что членство Венгрии в Европейском союзе не решает основных проблем их страны. «Мы приняли конкуренцию, которая не дает нам преимуществ, и лишились национальной автономии в важнейших сферах в пользу недемократического и бюрократического центра, теперь Венгрия беззащитна» – таков лейтмотив политики партии по отношению к ЕС. ДВЛ не приняло Лиссабонский договор, который был ратифицирован всеми политическими силами в национальном парламенте. В этом документе крайне правые видят лишь попытку навязать Европе основной закон – Конституцию, хотя Франция и Нидерланды отчётливо дали понять, что населению она не нужна. Следующим вызовом внутри ЕС партия считает выборы в Европейский парламент, которые состоятся в 2009 году. Она принимает участие в переговорах, целью которых является создание коалиции и продвижение совместных интересов. В их основе – поиск новой опоры для развития Европейского Союза в будущем.

Отношение партии к интеграции: нерадикальная оппозиция.

 

3.3. Европейская интеграция в риторике ОС/ДННЛ[23].

Самая влиятельная крайне правая партия Латвии не является радикальным оппонентом интеграции. Ее представители активно участвуют в работе Европарламента, находясь в составе политической фракции «Союз за Европу наций». В основе их антиевропейской риторики – доказательства невозможности построения на базе ЕС федерального государства.

Об отношении к расширению Евросоюза в документе ничего не говорится, но в последнее время представители ОС/ДННЛ сфокусировали свое внимание на критике Турции как возможного члена ЕС. В частности, депутат Европарламента Инессе Вайдере не раз (хотя и достаточно осторожно) высказывалась на этот счёт, будучи членом Комитета по внешним связям. По ее словам, латвийская партия предпочитает видеть «особые отношения» Европейского Союза и Турции, поскольку у «ЕС итак много проблем, чтобы начинать еще один большой проект»[24]. Турция, во-первых, станет мощным источником миграции для Старого Света, во-вторых, потребует дальнейшего перераспределения средств из структурных фондов. При высоком уровне бедности в стране и значительным населением, считает Инессе Вайдере, гастарбайтеры хлынут в объединённую Европу, и даже холодные ночи Латвии их не испугают. Никаких реформ от Турции, которые бы изменили ситуацию в стране в пользу интересов объединённой Европы, в ОСС/ДННЛ не ждут. Единственное, что меняется, это население, считают в партии. В случае вступления первой мусульманской страны, ЕС станет граничить с Сирией, Ираном и Ираком. Другой член Европарламента Робертс Зиле заявлял о том, что скорее они поддерживают интеграцию Украины, чем Турции.

Представители этой политической силы считают поддержку руководством страны интеграции поспешной. Впрочем, подобная позиция не является прерогативой исключительно националистических партий. Она вполне мейнстримовая в рамках ЕС.

Отношение партии к интеграции: поддержка в определённых сферах.

 

3.4. Интеграция в партийной программе Лиги польских семей[25].

Антиинтеграционная направленность ЛПС заметна с первой секунды пребывания на ее официальном Интернет-портале. Наверху стартовой страницы проигрывается ролик, где на весы кладут два флага – Польши и ЕС. Посетителю предлагают выбрать, что для него важнее. ЛПС оказалась единственной политической силой в своей стране, которая выступала против интеграции Польши в единую Европу. Основной мотив их риторики заключается в том, что ЕС контролируется социал-демократическими силами, которым выгодна структура власти, созданная вокруг Брюсселя. Поэтому, по мнению партийных лидеров, ни о каких серьёзных реформах системы речь идти не может.

Широкомасштабную кампанию партия развернула против вступления страны в Евросоюз. Тогда ЛПС грамотно сфокусировала свою риторику на экономических последствиях интеграции, в частности, влияния политики ЕС на важнейшую отрасль экономики страны – сельское хозяйство[26]. Кроме того партийные активисты логично использовали популистские лозунги. Например, в результате членства Польши в Евросоюзе, высказываются они, в стране легализуют аборты, эвтаназию и однополые браки, немцы скупят на корню всю польскую землю, а Варшава попадёт под контроль Брюсселя. Самый яркий слоган того времени – «Вчера – Москва, завтра – Брюссель».

Впрочем, после вступления в Евросоюз ЛПС поучаствовала в выборах в Европейский парламент, получив 10 мест. Наиболее серьёзный протест со стороны партии вызвало подписание Конституционного договора, который, по мнению её лидера Романа Гертыша, не соответствует ни семейным ценностям, ни национальным интересам Польши[27]. Была развязана широкомасштабная кампания в Парламенте с призывом не ратифицировать договор. Пока в стране даже не определились, каким способом будет происходить ратификация.

Отношение партии к интеграции: радикальная оппозиция

 

3.5. Интеграция в политической программе Партии за великую Румынию

Серьезного протеста против самого курса страны на дальнейшую интеграцию в ЕС после вступления в это объединение Партия за великую Румынию не демонстрирует. Фактически из их программы[28] очевидно, что политическая сила уже смирилась с тем, что государству придется жить под руководством Брюсселя. Теперь главная цель – отстоять свои национальные интересы в рамках Евросоюза. Участие Румынии в европейском строительстве воспринимается членами партии как временная мера, которая «может оказаться необходимой в настоящий момент, но совершенно непродуктивной в контексте другого исторического момента». Членство Румынии в ЕС воспринимается как «добрачный контракт» для союза, из которого однажды можно выйти с возросшим или по крайней мере нетронутым приданым.

Правительству необходимо вести страну по лестнице интеграции, чтобы никому не подражать и «избежать уступок румынских материальных или человеческих ресурсов». При этом Бухарест, руководствуясь своими национальными интересами, обязан и уважать интересы других стран ЕС.

Отношение партии к интеграции: нейтралитет.

 

3.6. Интеграция в политической программе Хорватской партии настоящих правых[29].

Противостояние вступлению в ЕС – один из трёх важнейших пунктов программы ХПНП (всего их 11). Важнее котируются лишь вопросы люстрации и срыва сотрудничества с Международным трибуналом по бывшей Югославии. Идеологи ХПНП считают, что «переговоры – удел элиты», которая не учитывает мнение народа. Активисты выступают за прекращение переговоров с Брюсселем и против проведения референдума по вступлению в Евросоюз. В частности, на сайте партии выставлен банер, на котором изображён хорватский генерал Анте Готовина, обвиняемый в военных преступлениях и находящийся под судом, и рядом расположена надпись: «Анте Готовина или ЕС? Мы выбираем Готовину». Хорватия начала переговоры по присоединению к ЕС в 2005 году. Приблизительное время вступления – 2010 год.

Отношение партии к интеграции: нерадикальная оппозиция.

 

3.7. Европейская интеграция в риторике Эстонской партии независимости[30].

ЭПН выступает строго против углубления интеграции, основываясь на своей концепции Эстонии, как «неоавтаркического геополитического пространства» (ранее партий очень жестко противостояла вступлению страны в интеграционное объединение). В соответствии с этой доктриной у страны собственные интересы, которые позволяют ей соблюдать нейтралитет между Западом и Востоком. В программе партии значится, что Эстония расположена в стратегическом месте на карте Европы и очень богата природными ресурсами, хотя они и «пока латентны». Европейский союз функционеры ЭПН обвиняют в попытки «заново колонизировать» страну.

Отношение партии к интеграции: радикальная оппозиция.

 

4. Проблематика европейской интеграции в действующих программных документах крайне правых партий ЦВЕ.

 

Выявить динамику отношения праворадикальных партий ЦВЕ к интеграции (в отличие от западноевропейских) проблематично. Большинство политических сил, рассмотренных выше, либо появились сравнительно недавно (на рубеже нового века), либо заявили о себе в начале 2000-х годов. При этом в риторике большинства из них тема интеграции фигурирует – но в разных долях. Для анализа значимости европейского строительства в программных документах партий мы используем несколько коэффициентов. Они отражают такие величины, как количество места, которое отводится в документах под проблематику интеграции, расположение соответствующего раздела относительно начала программы, характер изложения материала. Общее отношение партий к интеграции на современном этапе фиксируется на специально созданной шкале от 1 до 7, где 1 – означает радикальную оппозицию по отношению к европейскому строительству, а 7 – сильную поддержку. Эта оценка основывается не только на основном программном документе той или иной партии (хотя он и наиболее важен), но и на целом комплексе источников, которые отражают позицию конкретной политической силы, включая выступления по радио, телевидению (в том числе предвыборные), точки зрения партийных лидеров, озвученные на страницах периодических печатных изданий и так далее.

 

Таблица №1.

Интеграция в программах политических партий ЦВЕ.

Показатели:

(.) Приблизительное количество знаков в политической программе партии.

(1) Место, уделяемое партией проблематике интеграции в Европе в действующей политической программе, по отношению к объёму всего документа (%). Относительная величина.

(2) Место, уделяемое партией проблематике интеграции в Европе в действующей политической программе (количество знаков). Абсолютная величина.

(3) Расположение раздела (или разделов), посвящённого (посвящённых) интеграции, в политической программе партии. Относительная шкала: 1 – в конце, 2 – ближе к концу, 3 – в середине, 4 – ближе к началу, 5 – в начале.

(4) Характер изложения материала. Шкала: 1 – пространно, декларативно, без конкретики, 2 – пространно, но с формулированием общих требований, 3 – с формулированием требований, но без деталей, 4 – чётко, лаконично, детально, 5 – наиболее подробно и детально.

(5) Характер риторики. Шкала: 1 – агрессивная манера, 2 – ближе к нейтральной, но с некоторыми агрессивными положениями, 3 – нейтральная, 4 – острожная, дипломатичная.

(6) Общее отношение к интеграции на современном этапе. Шкала: 1 – радикальная оппозиция, 2 – оппозиция, 3 – оппозиция в определённых сферах, 4 – нейтралитет, 5 – поддержка в определённых сферах, 6 – поддержка, 7 – сильная поддержка.

 

Основываясь на коэффициентах, полученных выше, мы делаем выводы о значимости интеграции для той или иной политической силы на базе простого арифметического подсчета. Разумеется, такая градация основывается на факторе рациональности. То есть мы предполагаем, что структура программных документов обоснована целесообразностью. Более важной проблематике уделяется больше места в рамках программы, а также самые значимые сферы рассматриваются в самом начале, наименее важные – в конце.

 

Таблица №2.

Значимости интеграции для праворадикальных партий ЦВЕ, исходя из содержания их политических программ.

	(1)	(2)	(.)
НСА	3	1	4
ДЛВ	3	1	4
ОС/ДННЛ	3	4	7
ЛПС	-	-	-
ПВР	1	2	3
ХПНП	1	4	5
ЭПН	2	4	6

Показатели:

(1) Коэффициент 1 (К1): место, уделяемое партией проблематике интеграции в Европе в действующей политической программе (количество знаков). Шкала: 1 – до 5%, 2 – от 5% до 10%, 3 – от 10% до 15%, 4 – от 15% до 20%, 5 – свыше 20%.

(2) Коэффициент 2 (К2): расположение раздела (или разделов), посвящённого (посвящённых) интеграции, в политической программе партии. Относительная шкала: 1 – в конце, 2 – ближе к концу, 3 – в середине, 4 – ближе к началу, 5 – в начале.

(3) Коэффициент 3 (К3): значимость проблематики интеграции в Европе для конкретной политической партии. (К3) = (К1) + (К2).

 

Заключение

 

Сравнительно молодые праворадикальные партии Центральной и Восточной Европы ориентируются на настроения своего электората в большей степени, чем крайне правые Западной Европы. Национальному фронту во Франции или Австрийской партии свободы гораздо легче отыскать категории населения, которые недовольны расширением интеграции. В государствах бывшего социалистического блока движение в сторону Брюсселя на рубеже 80-90-х стало альтернативой попаданию под влияние новой России, возможностью улучшить материальное благосостояние граждан и адаптировать западную систему ценностей. Именно поэтому в регионе больше значимых праворадикальных партий, которые нейтрально или даже положительно относятся к европейскому строительству. В частности, НСА, ОС/ДННЛ и ПВР, политические силы, по меркам крайне правых значимые в своих странах, не подвергают интеграцию серьезной критике, как это делают большинство их коллег с запада континента.

Если позиционировать самые влиятельные праворадикальные партии в странах-ветеранах европейского строительства на 7-шкале их отношения к интеграции, то НФ получает 1, Датская народная партия (ДНП) – 1,5, немецкая Республиканская партия (РП) – 2, Лига Севера (ЛС) – 2,5. Коэффициенту 3 соответствуют АПС, Фламандский блок (ФБ) и Список Пима Фортейна (СПФ). И только лишь популистский Национальный альянс Джанфранко Фини достигает нейтрального уровня в 4,5 балла.

В ЦВЕ нейтрально по отношению к интеграции настроена ПВР, а НСА и ОС/ДННЛ поддерживает объединяющие процессы в определенных сферах. То есть фактически три наиболее влиятельные праворадикальные силы региона не говорят объединительным процессам «нет». Не приемлют расширение ЕС вглубь и вширь ХПНП, ЛПС и ДЛВ. Но их оппозиция далека от однозначно радикальной. Единственной стопроцентно евроскептической партией среди них является маргинальная ЭПН, но она вряд ли когда-нибудь сможет завоевать достаточную популярность, чтобы подняться с политического дна. Да и ее лозунги, заявленные в политической программе, достаточно эфемерны и расплывчаты, скатываясь на стопроцентный популизм. Некоторые термины, употребляемые в документе, фактически не понятны широкой публики. В определенном смысле они являются надуманными.

Перспективы развития евроскептических и одновременно радикально националистических партий ЦВЕ за редким исключением достаточно прозрачны. Результаты исследования динамики праворадикальных настроений по отношению к европейскому строительству в Западной Европе, предпринятого нами ранее в отдельной работе и представленного здесь только вскользь, показывают, что перепады в настроениях отдельных крайне правых партий практически нивелировались к началу 2000-х годов. Если в течение 80-90-х годов у некоторых политических сил, включая крупнейшие из них вроде АПС, менялось отношение к интеграции, то теперь смещений не происходит. Как итог, мы связали это с тем, что к настоящему времени партии, которые последние 20 лет все еще находились в развитии, искали почву для своей деятельности, подошли к четкому определению собственных позиций. Также это напрямую касается того, что развитие ЕС зашло в некий тупик. После застоя 1970-х годов интеграция бурно развивалась в течение 80-90-х годов, когда было подписано несколько основополагающих документов и фактически сформировалось то интеграционное объединение, которое существует сейчас. Этот период совпал с появлением и утверждением крупнейших праворадикальных сил Западной Европы, которые, являясь партиями популистскими, адаптировали свою точку зрения как в зависимости от происходивших изменений, так и в оглядке на свой потенциальный электорат. В перспективе ближайших лет крупных событий в европейском строительстве, кроме принятия Конституционного договора, не предвидится. Отношение к нему несмотря на довольно широкий спектр крайне правых партий однозначно негативное у большинства из них.

Динамику отношения праворадикалов ЦВЕ к европейскому строительству определить еще сложнее. Во-первых, в большинстве случае более-менее крупные силы этой части политического спектра появились или вышли из маргинального состояния относительно недавно. Во-вторых, их позиции практически не менялись. На нынешнем этапе развития Евросоюза мы можем достаточно четко представлять себе, что серьезных изменений в отношении радикальных националистов ЦВЕ к евростроительству в ближайшие несколько лет не будет. Поколебать эту позицию могут только серьезные шаги на пути построения федеральной Европы.

 

Литература

 

1. Akule D. Turkish Membership from Latvia’s Perspective. Why Should We Care? // www.politika.lv/index.php?f=1067.

2. Anastasakis, O. Extreme Right in Europe: A Comparative Study of Recent Trends. Discussion Paper. London School of Economics and Political Science, 2000.

3. Betz, H.-G. The New Politics Of Resentment. Radical Right-Wing Populist Parties in Western Europe. Comparative Politics, 25 (4), 1993.

4. Ehin, P. Estonian Euroscepticism: A Reflection of Domestic Policies? East European Constitutional Review, vol. 11/12, # 4/1, 2003.

5. Hagtvet, B. Right-Wing Extremism in Europe. Journal of Peace Research, Vol. 31, No. 3, 1994.

6. Jackman, R., Volpert, K. (1996) Conditions Favouring Parties of the Extreme Right in Western Europe. // British Journal of Political Science, vol. 26, no. 4, 501-521.

7. Ligeti, G., Nyeste T. Right-wing Extremism in Hungary. In: Prevention of Right-wing Extremism, Xenophobia and Racism in European Perspective. Eds.: Rieker P., Glaser M., Schuster S. Deutsches Jugendinstitut, 2006.

8. Lubbers, M., Gijsberts, M., Scheepers, P. Extreme Right Voting In Western Europe. European Journal of Political Research, no. 41, 2002.

9. Mudde, C. The Ideology of the Extreme Right. Manchester University Press, 2000.

10. Mudde, C. Racist Extremism in Central and Eastern Europe. Routledge, 2004.

11. Nissen, S. An Explanation of Electoral Popularity for Far Right Reactionary Parties in Eastern Europe and the Former Soviet Un-ion" Paper presented at the annual meeting of the The Midwest Political Science Association, Palmer House Hilton, Chicago, Illinois Online, 2004.

12. Szczerbiak A. The Polish EU Accession Referendum. Sussex European Institute, 2003. www.sussex.ac.uk/sei/documents/poland5.pdf.

13. Wendt, C. Explaining Variation in Far Right Genesis: An immigration Shock Model for Western Europe, 1980-1999. 2004.

 

Поступила в редакцию 26.01.2009 г.