ISSN 1991-3087
Рейтинг@Mail.ru Rambler's Top100
Яндекс.Метрика

НА ГЛАВНУЮ

«Где-то между преступностью и перманентной революцией» или уголовное право и экстремизм

 

Ростокинский Александр Владимирович,

доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин юридического факультета Московского городского педагогического университета.

 

Прошедшие выборы ознаменовались очередной победой партии высшей государственной бюрократии, которая в России сама себя позиционирует как «партия власти». Кандидаты от победившей партии, набравшей, где 16, а где и все 24 % голосов от списочного состава избирателей, празднуют победу. Не беда, что большинство из «партийного актива» уже успело побывать членами, как минимум, 2 — 3 других партий, тоже позиционировавших себя как «партии власти». Кто об этом сейчас помнит?

Недовольные ругаются на виртуальных форумах, жалуются г-же Х. Клинтон и грозятся устроить очередной флеш-моб перед общественными зданиями. Вооруженные рекламными технологиями политики и масс-медиа сыплют «через запятую» определения: «участники протестных акций», «экстремисты», «террористы», относительно успешно формируя установку на позитивное восприятие возможных репрессивных мер в отношении «несогласных». Никому же и в голову не придет осуждать репрессии против террористов и «банд-подполья», вот вам – последствия взрыва в Пакистане, вот — в Ираке, вот — закопченные стены президентского дворца в Кишинёве. Вероятно, дворец тоже подожгли «экстремисты — террористы», собравшиеся на митинг протеста[1].

Только вот никак не удается продемонстрировать общественности и осудить хотя бы одного «террориста- экстремиста», участвовавшего в акции протеста против итогов голосования[2]. Террористы в голосованиях не участвуют. С экстремистами — тоже больной вопрос — большинство выявленных нарушителей избирательного законодательства, как и известных заговоров с целью захвата власти совершали свои акции вовсе не по мотивами вражды и ненависти, как их описывает законодатель в п. «е» ч.1 ст.63 УК, а из-за денег. Предвижу достаточно логичное возражение: но участники сепаратистских группировок, различных незаконных вооруженных формирований и этнических ОПГ совершили свои злодеяния по мотивам вражды и ненависти. Совершить-то, они совершили, но попробуем разобраться, что именно и в какой последовательности:

Во-первых, уголовно наказуемы любые преступления, а не только те, в которых просматривается нехороший мотив «вражды и ненависти», как бы не было удобно некоторым представителям правоохранительной системы заниматься исключительно экстремистски «мотивированными» преступниками, создавая этой избирательностью отличные условия для размножения и профессионализации всех прочих.

Во-вторых, выявление нехороших мотивов в деятельности организованных преступников — занятие достаточно бесперспективное, сопоставимое по своей эффективности с черпанием воды решетом, когда льёт из всех пробоин. Одним участникам группы Рено-Скачевского хотелось «острых ощущений», другим «не понравился прохожий» не-славянской внешности, «третьим» захотелось помочь первым и вторым, четвертым — очень хотелось «в бригаду», даже ценой участия в групповых избиениях. И где же у агрессивных недорослей «направленность на возбуждение ненависти либо вражды…, совершенное публично или с использованием средств массовой информации»? Вероятно, в использовании записей с мобильных телефонов и Интернета, а также в сделанных при этом комментариях собственных действий.

Но, в таком случае, точно такие же записи, сделанные, например, разбойниками или автоугонщиками, тоже станут «возбуждением и унижением» (потерпевших как социальной группы — Авт.) если будут выложены в Интернете с соответствующими «комментами». Проще говоря, пока били с нецензурной бранью, было умышленное причинение вреда здоровью (хулиганства-то безоружного у нас больше нет – Авт.), а как только заорали «Бей ч…!» или «Акбар!» — сразу стало проявлением экстремизма. Вот и вся субъективная сторона, плавно перетекающая в объективное вменение…

В-третьих, в какой момент действия виновного требуют уголовно-правовой квалификации при «возбуждении и унижении»: непосредственно в момент публичного совершения, в момент, когда благодарная аудитория объединится для нападения на граждан и организации, либо объединится в незаконное вооруженное формирование для защиты «родной земли» от злых соседей, или всё же, когда будет совершено нападение, убийство, взрыв поджог и т.п. Думается — чем раньше, тем лучше. А если у бандитов, поджигателей, террористов будут установлены дополнительные цели возбуждения и унижения тех групп, общин, классов, к которым принадлежат потерпевшие, то надо вести речь об идеальной совокупности преступлений, а не о коллизиях ст. ст. 205-2 и 280, 206 и 282-1 УК РФ и т.п.

Какие же отношения связывают экстремиста, совершающего публичные призывы (ст.280) и иные действия, направленные (т.е. имеющие цель! — Авт.) на возбуждение и унижение (ст. 282), или создающего с такими целями организацию (ст. 282-1, 282-2УК РФ), и исполнителя преступления, совершаемого по мотивам вражды и ненависти? Очевидно — это организационные отношения организатора и организуемого преступников, т.е. отношения организованной преступной деятельности, как вариант, подстрекательства к совершению преступления, и никакие другие. Субъективные мотивы участников таких связей могут быть какие угодно…

В-четвертых, в нашей стране в последнее время основной прирост преступлений экстремисткой направленности «дают» вовсе не агитаторы и подстрекатели, не пропагандисты преступного образа жизни и насилия, а лица, совершившие по «экстремистским мотивам» акты бандитизма и связанные с ними особо тяжкие преступления против личности. А по действующему законодательству такие мотивы могут иметь место при совершении любого умышленного преступления. Тем самым закладывается фундамент для очередной «кампании борьбы с…», когда вся мощь правоохранительной системы обрушивалась на какую-то часть преступности. А общество получало стабильный рост иных преступлений и массу т.н. «первоходов», соответствующим образом подготовленный материал для новых преступных формирований. Плоды этих «походов» прошлого пожинаются и поныне.

Стоит напомнить, что собственно за одну публичную агитацию и пропаганду с целью провокации национальных, религиозных, социальных и т.п. конфликтов (ст. 280 УК РФ) в 2004 — 2008 гг. были осуждены единицы. При этом, согласно известным автору судебным решениям, НИКТО из них не был осужден за участие в протестных акциях. Те же, кто участвовал, например гр-не Алиев А.М., Рамазанов С.Ч. и т.п. участники «шур», «конгрессов» и «джамаатов» — были осуждены за совершенно иные преступления[3]. Сейчас в г. Нальчике продолжается суд над участниками нападения на город в октябре 2005 года. Но и на том процессе фигурируют обвинения в терроризме, а вовсе не в пресловутом «возбуждении ненависти, либо вражды, а также унижении достоинства…» (см. ч. 1 ст. 282 УК РФ).

В-пятых, если действия указанных лиц, направленные, очевидно, на неправомерный захват и удержание власти, квалифицируются по совершенно иным статьям УК РФ об организованной преступной деятельности, то и определение данных лиц, как экстремистов, является ни чем иным, как дезинформацией. Тот факт, что для достижения своих преступных целей лидеры ОПГ активно используют провокаторов и экзальтированную молодежь, впрочем, как и руководителей подконтрольных предприятий, депутатов всех уровней, журналистов, террористов или сутенеров, вовсе не свидетельствует о том, что все участники данной деятельности моментально становятся экстремистами[4]. Просто организаторы получают возможность придать своим неблаговидным действиям подобие легитимности или некоей идейности. Об этом вполне определенно было сказано на встрече Президента РФ Д.А. Медведева с представителями исламского духовенства. Экстремизм не бывает ни левым, ни правым, ни исламским, ни буддистским, ни чеченским, ни славянским, а бывает только уголовным[5].

Остается лишь определить соотношение экстремисткой провокации и политической деятельности, т.е. обычной борьбы за власть и соответствующие ресурсы. Если мы определим провокатора как подстрекателя, надо будет разграничить подстрекательство и агитацию, например, в целях участия в массовом митинге, шествии, пикетировании. Если мы определим провокатора как того, кто нарушает права граждан на мирную агитацию участие в массовом шествии и пикетировании, то нужно будет разграничить провокацию в виде акции устрашения и заботу об удобстве и спокойствии для всех других членов общества. Если мы определим провокатора как лжеца, использующего специфические технологии для привлечения голосов и их подсчета, то придется наказать тех, кто пытается контролировать СМИ и использовать пресловутый «административный ресурс» на выборах, а близость к власти — в конкурентной борьбе.

Для всего этого необходима не только политическая воля законодательного корпуса, здесь у нас относительный порядок, некоторый уровень взаимного доверия между представителями власти и основной массой граждан. Иначе не определить, где заканчивается реклама и начинается зомбирование, где заканчивается массовка и начинается флеш-моб, где заканчиваются предвыборные обещания и начинается банальное мошенничество. Конечно, характеристики политической деятельности в современной России в категориях уголовного права выглядят не вполне корректно. «Если мятеж достигает удачи, то называют его иначе». Автор и сам не раз критиковал коллег-криминологов за увлечение подобными приёмами[6].

В данном случае речь идет о недопустимости нарушения прав граждан под лозунгом борьбы с преступностью (экстремизмом), отметим, прав, достаточно ясно и недвусмысленно (в отличие от характеристик самого экстремизма), закрепленных действующим законодательством и международными договорами Российской Федерации. Автор выступал и выступает за совершенствование законодательных конструкций названных выше норм УК РФ не из любви к нормотворчеству[7], а для того, чтобы никто не использовал данный закон в качестве пугала, страшного для законопослушных граждан и равно бесполезного для элитарной преступности.

Сегодня власти можно все, потому что у нее не было и нет оппозиции, вызывающей всеобщее уважение. А абсолютная власть пятидесяти или даже ста пятидесяти тысяч членов «партии власти» ничем не лучше, абсолютной власти престарелого политбюро или одного наследственного «помазанника». Поэтому любая радикальная оппозиция у нас, как и сто лет назад, поднимает лозунг «Долой (Ф.И.О. действующего руководителя)…». Наиболее разочарованные да агрессивные могут для него и бомбу смастерить в домашних условиях. Так было с Махачом (Ясином) Расуловым, Абузагиром Мантаевым, Саидом Бурятским (Александром Тихомировым), Абдулла Саадуллаев (Дауд, абу Яхья), Камал Устарханов — чемпион России по вольной борьбе и др., которые молились-молились, а потом, что называется, «ушли в лес»[8].

Тогда правоохранительным органам становится совсем не до защиты простого человека от произвола хулиганов, а его имущества — от монополистов и коррумпированных чиновников. А куда идет беззащитный гражданин? В секту или в банду, наконец, «в партию нового типа», где предлагают примитивные и агрессивные матрицы и решения: «всё взять и поделить», «инородцев-вон», «кто не с нами, тот…», «взорви пост — будешь в раю», «съешь… и узришь…» и т.п.

«Есть определённый круг молодых интеллектуалов в республиках Северного Кавказа..., — пишет известный этнограф А. Ярлыкапов, которые убеждены, что в сложившейся ситуации, когда везде господствует несправедливость, коррупция и т.д., наилучшим решением будет введение шариата. Отметим, что подобные идеи достаточно популярны среди молодёжи не малообразованной, как было раньше, а интеллектуально развитой и получившей хорошее светское образование. Конечно, это в том числе отражение социально-экономических и политических проблем»[9]. Кстати, среди убитых и захваченных террористов почти не встречаются люди, которые ранее были госслужащими.

Взаимосвязь маргинализации оппозиции и криминализации любой протестной деятельности законом, принимаемым правящей элитой, проявилось не вчера и даже не позавчера. При наличии интереса и свободного времени, уважаемые читатели сами могут прочесть, как всё начиналось на Сормовском заводе в годы очередного мирового кризиса начала ХХ века[10], Тогда участников стачки, поднявших баннер (прошу прощения, красное знамя — Авт.) «Долой самодержавие!», тоже быстро положили лицами на асфальт (или на иное дорожное покрытие — Авт.). С проявлением флеш-моба и их агитационным креативом справились силами городовых и комендантской роты, ОМОН и бронетранспортеры вызывать не стали.

Прошло пятнадцать лет…

 

Литература

 

1. Уголовное дело №2-78/2004 Архив Верховного Суда Республики Дагестан.

2. Уголовное дело №1-680/2005 Архив Промышленного районного суда г. Самары.

3. Жмуров Д. Теленасилие // Авторский сайт Дмитрия Жмурова // http://www.npocmo.info/pubn_p.html.

4. Мамаев А. Рождённые в городе, ушедшие в лес // Черновик. 2009. 2 октября : http://www.chernovik.net/print.php?new=9405.

5. Парусов А.И., Шульпин П.И. Канун революции 1905-1907 в Сормове. — Горький: Горьковское областное государственное издательство. 1949 // http: // www.detskiysad.ru/raznlit/sormovo04.html.

6. Ростокинский А.В. О прагматично-криминологическом и безгранично-политологическом подходах к проблеме молодежного экстремизма // Пообъектная классификация и субъективная сторона экстремизма, преступлений экстремисткой направленности и преступлений с элементами экстремизма // Вопросы гуманитарных наук. 2008. № 2.

7. Ростокинский А.В. О диффузии понятий ОРД и криминологии и некоторых фантомных порождениях её. О правах человека, признаках дискриминации, экстремизма и граблях (полемические заметки) // Журнал научных публикаций аспирантов и докторанатов. 2008. № 1.

8. Ростокинский А.В. Уголовная ответственность за экстремизм: проблемы законодательного регулирования. Сборник публикаций разных лет с комментариями автора. — М., 2008. С. 275-281.

9. Ярлыкапов А. Проблема сепаратизма и исламского экстремизма в этнических республиках Северного Кавказа. — М., 2009. С. 20-21.

 

Поступила в редакцию 14.12.2009 г.



[1] Более подробно о подобных технологиях см.: Жмуров Д. Теленасилие // Авторский сайт Дмитрия Жмурова // http://www.npocmo.info/pubn_p.html.

[2] См. Ростокинский А.В. О прагматично-криминологическом и безгранично-политологическом подходах к проблеме молодежного экстремизма // Пообъектная классификация и субъективная сторона экстремизма, преступлений экстремисткой направленности и преступлений с элементами экстремизма // Вопросы гуманитарных наук. 2008. №2.

[3] Уголовное дело №2-78/2004 Архив Верховного Суда Республики Дагестан.

[4] Уголовное дело №1-680/2005 Архив Промышленного районного суда г. Самары.

[5] Выступление Президента РФ Д.А. Медведева на встрече с представителями мусульманского духовенства и руководителями северокавказских республик. 28 августа 2009 г. Сочи.

[6] Ростокинский А.В. О диффузии понятий ОРД и криминологии и некоторых фантомных порождениях её. О правах человека, признаках дискриминации, экстремизма и граблях (полемические заметки) // Журнал научных публикаций аспирантов и докторанатов. 2008. №1.

[7] Ростокинский А.В. Уголовная ответственность за экстремизм: проблемы законодательного регулирования. Сборник публикаций разных лет с комментариями автора. — М., 2008. С. 275-281.

[8] Мамаев А. Рождённые в городе, ушедшие в лес // Черновик. 2009. 2 октября : http://www.chernovik.net/print.php?new=9405.

[9] Ярлыкапов А. Проблема сепаратизма и исламского экстремизма в этнических республиках Северного Кавказа. — М., 2009. С. 20-21.

[10] Парусов А.И., Шульпин П.И. Канун революции 1905-1907 в Сормове. — Горький: Горьковское областное государственное издательство. 1949 // http: // www.detskiysad.ru/raznlit/sormovo04.html.

2006-2019 © Журнал научных публикаций аспирантов и докторантов.
Все материалы, размещенные на данном сайте, охраняются авторским правом. При использовании материалов сайта активная ссылка на первоисточник обязательна.