Древневосточный концепт
«пустоты» и его проявление в антропологической парадигме
Аташ Берик Муратович,
кандидат философских
наук, и. о. доцента Атырауского государственного университета им. Х.
Досмухамедова, Казахстан.
This article is focusing on the vital value of
Non-existence in the Ancient East philosophy related to the human beings.
Новая
постановка философских проблем на сегодняшний день – теории естествознания о
сотворении и структуре мира и «новая онтология», обновленная эпистемология,
заключения появившихся от синтеза научных и ненаучных знаний, требует создания
другого отношения человека к миру и новой картины. Такая новая картина заново
озвучила сущность бытия, основанного на методологической основе, и проблему о
первом сотворении, превратившуюся в историко-методическую структуру. Проблема
«начала» мира в философии и естествознании потребовало понимание Небытия как
настоящего варианта в раскрытии с точки зрения относительности сущности
онтологии, которая также является синхронным видом настоящего мира.
Действительно,
если проблема Небытия в истории философии предлагала принципы полного осознания
бытия, то также включала в себя проблему бытия человека по «точно определенному
бытию». Поэтому взаимоотношение Небытийного бытия и Небытия внутри бытия доказывает
настоящие уровни существования, условно показывает границу размера полного
бытия, таким образом, стимулирует на осознание реальных показателей
человеческого бытия, которое построено на мир в виде имликации.
Из-за
потребности разобраться в проблемах человека и мира, познания в методологии с
участием Небытия возрастает потребность рассмотрения этой метаонтологической
отрасли в виде фундаментального произведения. Это важный указатель в сакральной
мифоэпистемологии, которой является Ничто, его явление абсолютом в
теологическом креационизме и глубокое раскрытие взаимоотношения абсолют – Бога,
познание заново отношения Небытия в создании новой картины в понимании мира в
новой эпохе. Последовательное объяснение новых познавательных парадигм
онтологии в современной философии, моделирование, предлагающая теориям в системе
нелинейных наук Небытийной метаонтологии в качестве методологии, в понимании
проблемы хаоса и места в метафизике метода определения материального мира с
точки зрения естествознания.
Для
сегодняшнего человеческого общества в разборчивом оценке отношения человека и
мира, в решении проблем противоречия между местом человека в мире и природы, в
определении позиции существования в мире, в потребности других объектов кроме бытия
во взгляде на мир, новая структура мира, парадигмы, проистекающие от онтологической
металогики и многообразной логики, также требует метаонтологичность.
Над
этими вопросами размышляли мыслители Древнего Востока, в особенности Древнего
Китая и Древней Индии. Дело заключается в том, что древневосточное традиционное
мировоззрение является мерилом и руководством в соответствии и соединении онтологического
и антропологического познания. Подтверждением тому является утверждение
Н.М.Солодухо: «Философия небытия - это в целом новая для европейцев философия
парадигма, восточной же культуре она более близка…» [1, с.126], которое доказывает,
что понятия небытия в восточном стиле мышления носило, действительно, традиционный
характер.
Идеи
Небытия, которые имеют глубокие корни в древности для данного региона стали
новой позицией в произведениях антрополого- практического характера. Далее мы
рассмотрим основные моменты трансформации указанных парадигм в антропопараметрию.
Например, в дзен-буддизме существует понятие «интуитивная параджня», которое
получило распространение в Китае и Японии, смысл ее заключается в том, что тот,
кто живет по принципу чувственно-разумного, иррационально-рационального, живет
временно (переходящее), нет ничего кроме пустоты, настоящей жизни нет, в
абсолютном смысле все объекты не могут преодолеть шуньяты» [2, с.326].
Лингво-герменевтический анализ данного
утверждения показывает, что всеохватывающий смысл шуньяты подтверждает тот факт и приведет к
пониманию того, что бытие оказывается в сфере влияния Небытия, следовательно,
Небытие и даже его проявление «пустота» стоит «выше» бытия, указывает на
структуру в отношениях общего и единичного. Здесь характеристика пустоты всех
сущих определяется через его преходящую сущность, «преходящее бытие» не есть
бытие, бытие по своему целостному содержанию шуньят, однако шуньят не есть
бытие, «бытие шуньят» и «шуньят небытия» и они не являются целостными и
адекватными, понятными. Однако данная конструкция относительна, потому что
чистая абсолютная шуньята может существовать без шуньятизированного бытия,
следовательно, мы можем утверждать, что «шуньятизированное бытие есть просто
шуньята, которое раскрывает свою сущность через бытие чистой шуньяты и через
понятие «быть».
Таким
образом, дзен-буддизм выдвигает проекты позволяющие понять сущность шуньят и
дополняющие философию Небытия и Ничто.
Мы
можем утверждать, шуньятное понятие универсализируясь из чистых метафизических
форм, превращается в принцип антропологического учения, придерживающийся
полисущностной системы плюрализма, т.е. онтологического, антропологического,
мистического, перфекционистического и т.д. Например, понятие САТОРИ – (можно
переводить как озарение)
есть вход в мир без пространства и времени, «потеря» материализованного
телесного бытия, проникновение в «сферу» бесконтинуумного мира, благодаря нему
человек достигает истину внезапно [3., с.335].
Сфера
Небытия подготовленная своим собственным идеалом человека не есть локально-трансцендентальный
индивидуализм, который подталкивает его на открытие истины, а является восточным
персонализмом. САТОРИ есть антропопрактический результат концепции шуньят,
порождение этико-логической, эстетико-аксиологической активности целостного
человеческого творчества. Поэтому появились взгляды, которые полагали, что
антропологический уровень пустоты в буддизме не раскрывает содержание понятия
Ничто. «Говоря о пустоте, буддисты не имеют в виду «ничто», а подразумевают под
ней лишь пустоту от самости. Именно из-за того, что в современных западных
языках отсутствует концептуальное понимание пустоты, часто возникает ее
неправильная трактовка и интерпретация. В этой связи важно все время помнить
следующую формулу: пустота = отсутствие самости» [4., с.57]. Следовательно, мы
можем утверждать, что ничто есть не только дуализм буддизма, который проявляется
в онтометафизическом и онтометодологическом аспектах, но и плюралистическое
понятие. Дело в том, что в природе индийской философии часто встречаются
понятия плюросодержательного и полифункционального конспекта.
Поэтому
медитация пустоты в третьем аспекте системы Гелуг в тантризме [5] – понимается
как основное ядро философской саморефлексии человека. То есть, придавая особое
значение на сохранение «чистоты» природного чистого сознания мы можем предполагать,
что объект «пустоты» есть результат познания человека и максимального достижения
интенции сознания, подход одухотворенного сознания «одухотворенному субстанцию».
Пустота
является не только чисто метафизически мега абстрактного характера Небытия в
объекте познания, но и есть антионтологизм практического, трансцендентно-космоэтического
содержания. Мы можем заключить, что объект медитации как всегда есть пустота,
стремление к тенденции «мышления» ничего не думая о Ничто(специально написано
большой буквой), следовательно, феномен «мыслить о Ничто» есть метапознавательное
очищение, освобождение духа от идейного пространства, практический результат
конкретного проявления момента сознания без объекта. Пространство пустоты и
идей выступает для сознания не только как альтернатива, но и как оппозиционно-противоречивая
ментальная конструкция.
Это
означает отрицание коренного логоцентрического понимания сознания рассматривающее
его необходимость только познания и мышления, их результаты для идей и
суждения, что сознание может быть «аэпистемологическим» и то состояние- «медитация»
является аксиологическим феноменом – признается в индийской философии как центральное
понятие, она преподносится человечеству как нестандартная концепция. Использование
практических результатов абстракции о Пустоте и Ничто в реконструкции
духовно-социального развития можно считать как один из функции полифункционального
Ничто. Признание Ничто
как «только для себя» означает, что, все это возможно только посредством
понимания и использования пустоты и медитации как инструментов действия и
познания. Философия ощущения Ничто через древнеиндийские источники дошла до
наших дней, проявляла себя и была оценена посредством лучших моделей перфекционистических
концепций человеческого знания и человеческого творчества, показана как последняя
инстанция эпистемологии по восточному стилю мышления.
Такая
медитационная рефлексотерапия возникла в XXV-XXVI вв. д. н.э. в Древнем Китае. Она построила
четкий и результативный метод в Восточной медицине [6, с.4]. Между медициной и Ничто непосредственной
связи нет. Методология постижения Ничто в медицине носит философский характер,
цель - антропологическая, сущность – достижение абсолютной истины, ее парадигма
– восточная архаичная ментальность, конструкция – медитация, ощущающая Ничто,
иерархия: «сознание – самосознание – рефлексия – медитация - ощущение пустоты -
слияние с Ничто». Это и есть простая формула медитационного стремления к Ничто.
В данной терапии нет ни субъекта, ни объекта, лечащий врач и пациент один и тот
же, т.е. и субъект, и объект. Это уже не экзистенциальная локальность, а
нахождение объекта органической интеграции мира и духа, придерживаясь принципа
противостоящей локализации общего сознания от мира в виде медитации.
Наряду
с этим в древневосточной философии попытки придать эмоциональную окраску Ничто
подтверждается и теологическими установками. Например, Брахма и Дао не
антропоморфны в виде Бога, однако у них присутствует теологический принцип,
т.е. если рассмотреть в божественной ипостаси они соприкасаются с Ничто. Брахма
и Дао превращают форму природно-бытийного пантеизма и конструкцию слияния бога
и природы в форму Небытия. Утверждение пантеизма Небытия, т.е. отождествление
Бога и Ничто – составляет эстетизм возвышения, показывает его эмоциональную
сторону. Брахма и Дао нигде не существуют, превращения происходят только в
сфере Небытия, но и превращается в него.
«Брахман
– это единое, что есть одновременно сущее и не сущее. Он не причастен к миру
природных, преходящих форм… Правда, последователи Лао-Цзы (VI-V вв. д.н.э.) – даосисты под иероглифом «Ю»
(дословно «имеется, наличествовать») и «У» (дословно «нет», «не имеется»),
видимо, различали существование вещей, «наличное бытие», от не существования,
«небытия». К разряду последнего относилось Дао (дословно «путь»), понимаемое как
сверхбытие, важная единая, предельная реальность. Дао – вечно и безымянно,
бестелесно и бесформенно, неисчерпаемо и бесконечно в движении, оно «праотец всего
сущего». «Нахождение Дао в мире подобно великому стоку, куда все сущее в мире
вливается подобно горным ручьям, стекающим к рекам и морям». Все сущее в мире
рождается из бытия. А бытие рождается из небытия» [7, с.9]. Данная конструкция отражает Небытие в
религиозном плане и показывает его глобальную модель. Генетическая связь Бога и
Небытия в средние века стала предпосылкой для возникновения течения прямо
отождествляющим Творца и Ничто.
Из
онтологии древнекитайской философии мы обнаружим, что проблема Небытия была
конечной и кардинальной, поэтому она предложила своеобразный способ раскрытия
структуры его рационально-эмоциональным
образом.
Можно
перечислить следующие основные стороны в размышлении о Небытии и раскрытие
философской сущности и содержания об эволюционном развитии древнеиндийского и древнекитайского
миропонимания:
·
составление парадигм раскрытия Небытия с
позиции онтологии;
·
проникновение в антропологические функции
при анализе понятия Небытия в эпистемологическом виде;
·
аксиологическое проанализирование Небытия
с помощью позитивно-рационального мышления вне неактивно-эмоционального
познания;
·
состыковка философии Небытия по
антропологическому основанию с этико-эстетическими принципами, связать его со
смыслом жизни и предпосылками существования;
·
превращение Небытия в объект анализа как
философской категории, добиться восхождения его до абсолютного уровня,
признание его как чистое Ничто, повторяющее свое собственное имманентное
«бытие» и составляющее трансцендентальное познание;
·
аскрытие полифункциональности Небытия:
теологизационных, антропологизационных, космологизационных и других основ;
Следовательно,
древневосточное
мышление Небытия в сравнении с западным мировоззрением отличается
онтоантропопарадигмностью своего проявления. В данном случае автор статьи
опирается на высказывание А.Н. Чанышева, исследователя философии Небытия:
«Редко-редко мы находим признание значения Небытия. Согласно позднему буддизму
дхармы не имеют действительного значения, а в действительности существует
только пустота, тождественная с нирваной, которой (пустота) только иллюзорно
выступает как мир в его многообразии» [8, с.4].
Мыслители
Древнего Востока и Запада, которые внесли свой вклад в дифференциации
мыслительных парадигм космологизации и позитивно-рационализации философии
Небытия объясняли следующим образом: «Таким образом, что бытие, мир Бытия согласно
восточной философии вытекают из Небытия. Следовательно, согласно такой философии
Небытие (Хаос) обладает креативной мощью, поэтому оно вполне позитивно. Следовательно,
известная западная философема «Ничто не возникает из ничего» нерелевантное для
восточной философии. Для нее
релевантным является философема «Всё возникает из ничего». Поэтому Небытие в Восточной философии не
есть отрицание его, а наоборот утверждение его [9, с.130]. Это значит, мы обнаружим, что проблема Небытия в древневосточной
философии в концептуальной сущностно-практической форме превращается в особо
необходимое содержание для жизни человека. Дальнейшее совершенствование и
использование его в будущем остается одной из главных целей наших творческих
исследований.
И в самом деле, основной смысл вышеуказанных онтоантропологических
проблем – это онтологизмы, не решаемые полностью без содействия Небытия.
Отношение Небытия к присутствующей здесь конструктивной модели также
превращается в центральное понятие и онтологическая сущность позиции бытия.
Литература
1.
Солодухо
Н.М. Понимание онтологического статуса небытия. //
Известия КГАСУ, 2006, № 1(5) (с. 126-128).
2. Томпсон
М. Восточная философия/ Пер. С англ. Ю. Бондарева.-Москва: ФАЙР-ПРЕСС,
2001.-384 с. Ил.-(Грандиозный мир) (с.326).
3. Там же
(с.335).
4. А.В.
Дьяков.Философия
буддизма. Курс лекций, (с. 57).
5. Там же
(с. 57).
6. Сухов С.В. Восточноя медицина
(Разгаданная секреты).- Алматы: «Рауан», «Демеу» 1992.-56 с. (с.4).
7. История восточной философии:
Учебное пособие. – Москва: ЦОП Института философии РАН, 1998. – 59 с. (с.9).
8. Чанышев А.Н. Трактат о небытии.
(версия
9. А.Хамидов. Философия востока и запада//
Вопросы философий.- 2002.№ 3 – (с. 130).
Поступила в редакцию
22.02.2010 г.