«Конфликт цивилизаций» как конфликт стандартов и проблема диалога между цивилизациями в основе международного права и международных отношений

Мустафаев Рауф Сурхай оглу,

аспирант Института философии социологии и права НАН Азербайджана.

Обсуждение проблем цивилизационной идентичности той или иной модели государственного строительства введено в оборот в концепции циви­лизации Освальда Шпенглера в произведении («Закат Европы», 1918), уви­де­в­шего в переходе к единой общемировой цивилизации конец, завершение культуры.

Иной подход - Арнольд Тойнби («Цивилизации перед судом истории», 1947) определил цивилизацию, как наименьший блок исторического мат­е­ри­ала, к которому обращается тот, кто пытается изучать историю соб­ствен­ной страны. Цивилизация - это имеющая пределы во времени и прос­транстве ин­теллигибельная единица общественной жизни, составной частью которой яв­ляется история страны.

Попытку упростить задачу и превратить цивилизационную проб­ле­ма­тику в инструментарий актуальной политологии предпринял С.Хантингтон, выступивший с нашумевшей статьей («Столкновение цивилизаций?», 1993). Ци­вилизация по Хантингтону - культурная общность наивысшего ранга, вы­ше которой уже следуют видовые (в культурном измерении) признаки рода че­ловеческого. Деление на цивилизации происходит по совокупности осо­бенностей языка, истории, религии, обычаев, институтов.

Концепция Хантингтона, о которой речь пойдет ниже, подхлестнула дискуссию в науке, которая тоже пытается понять объект исследований, впол­не отчетливо, но примитивно обрисованный американским ученым. Воз­ни­кают свои варианты ребусов. Например, говорится о цивилизации, как о культурной общности людей, обладающих общим социальным генотипом, со­циальным стереотипом, освоившей большое (автономное и ­само­дос­та­то­ч­ное) пространство, как о географически мотивированном сочетании рели­ги­оз­­ных, этнических и исторических характеристик. В качестве приз­на­ков приз­нака цивилизации: контрастный тип традиции духовности и со­ци­аль­­ности, географическая (геополитическая) отграниченность от остального ми­ра, воплощение традиции в популяции-носительнице (этнос или группа эт­но­сов) с обособленной традицией государственного стро­ительства и своей геополитической судьбой (В.Цимбурский).

Если рассматривать процесс «намывания» культурного слоя, то дос­та­точ­но очевидно нарастание на геополитической подстилке различных куль­тур­но-исторических явлений. Ландшафтные барьеры, разделяющие локаль­ные этнические формирования формируют локальные культуры. В какой-то мо­мент развитие техники и пространственная экспансия преодолевают бар­ь­еры и конфликт культур разрешается путем доминирования одной из них. Доминирует, разумеется, более высокая культура с мощным адаптивным потенциалом и способностью поглощать все лучшее из локальных культур. Так складывается цивилизационная культура, которая в идеальном варианте образует единственный центр - мировой город. Наиболее «живучими» оказы­ваю­тся цивилизации, созданные по модели империи. Распад империй влечет за собой образование наций. Наиболее «живучими» являются нации, добив­ши­еся внутренней цивилизационной однородности и нашедшие возможности политического союза с нациями одной и той же цивилизационной природы.

В данной модели геополитическая подстилка обеспечивает прос­тран­ствен­ные качества среды. Культура является как закрытый и доисторический тип общения-общности (для которого достаточно понимания устной речи), рас­пределенный в виде «человеческой материи» на геополитической под­стил­ке. Цивилизация здесь - инструмент вписывания культур в геопо­ли­ти­чес­кую подстилку, а также в пространственные конфигурации, созданные историческими империями. Тогда нации - квазизакрытые территориальные системы, обеспечивающие интеграцию культурной субстанции и цивили­за­ци­онной структуры в государства-нации. Нации как бы овладевают своей исто­рией и наследием культур и цивилизаций, избавляясь от рока одно­ва­риантного естественно-исторического процесса.

В данном случае становятся бессмысленными рассуждения о высших и низших стадиях развития культурных общностей, ибо в каждом уровне за­ложен свой смысл. Противопоставление нации, цивилизации и культуры ста­новится ненужным. Более того, нация, забывшая о своих этнических или цивилизационных корнях, свое развитие вынуждена определять, как попытку возвращения к этим корням. Тогда цивилизация становится еще и высшей стадией культурного развития современной нации или группы наций, восстановленной на новом уровне вновь обретенной неповторимости и своеобразия характера народных традиций, производственного творчества, науки, искусства, литературы, а также государственных форм и отношений власти и общества. В современном мире цивилизация становится одновременно и общностью наций, отнесенных к одному культурному типу и одному стержню культурного развития, цивилизация - общность, обладающая парадигмой и ресурсами автономного выживания в процессе природных и исторических катаклизмов («образ особого человечества на отдельной земле»).

Фукуямовская парадигма «конца истории» предполагала, что разработанная США техника «плавильного котла» в состоянии переплавить все культуры, цивилизации и политические системы человечества, превратив их в единый сплав с заранее заданными качествами.

Главной причиной неизбежного конфликта цивилизаций Хантингтон считает изменение возможных мотивов конфронтации в мировой политике. После крушения социалистического лагеря и советской супердержавы, идеология и экономика отходят на второй план. Источником конфликта становится культура.

Такого рода изменение мотивов - не первое в истории.

Хантингтон полагает, что нации-государства будут главными субъектами конфликтов, но конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими разным цивилизациям. Линии разлома между цивилизациями станут линиями будущих «фронтов».

С окончанием холодной войны идеологический характер конф­рон­тации был преодолен и конфликтность в глобальной мировой политике перестала быть чисто европейским «изобретением». Незападные народы и правительства перестали быть пассивным объектом западной колониальной политики и начали сами творить историю, порождая новые типы конфликтности, связанные с характером всей предшествующей истории. На этом этапе деление на «первый», «второй» и «третий» мир утрачивает смысл. Страны начинают группироваться исходя из этической (цивилизационной) комплиментарности. На первый план выходят различия религиозного происхождения, которые складывались столетиями и не могут быстро модернизироваться. Они оказываются более фундаментальными, чем различия политического или идеологического характера, а политическим аргументом становятся в силу «уплотнения» мира, втягивания локальных сообществ в мировую политику. Цивилизации «нащупывают» друг друга, вступают во взаимодействие, что приводит к росту цивилизационного самосознания и увеличению вероятности конфликта.

Указанные обстоятельства приводят к принципиально иному характеру политической мобилизации, а значит - к изменению параметров, харак­те­ри­зующих эффективность политики.

Остроту назревающим конфликтам придает осознание элитными сло­ями незападных сообществ того факта, что Запад уже не догнать, двигаясь по его пути. Поэтому интерес к Западу как поставщику поли­ти­ческих стратегий, куль­турных и материальных стандартов утрачивается, происходит девес­тер­ни­зация элит, обращение их к историческим корням. Запад все чаще натал­ки­вается на решительное противодействие попыткам внедрить свои ценности (демок­ратия, либерализм) в качестве общечеловеческих. Эти ценности усва­и­ва­­ются некоторыми слоями общества других цивилизаций лишь повер­х­нос­тно, чем еще больше дискредитируются.

Иллюстрируя свои доводы конфликтами по границам исламского мира, Хантингтон, тем не менее, полагает, что больше всего проблем у Запада будет с Россией: «Западный демократ вполне мог вести интеллектуальный спор с советским марксистом. Но это будет немыслимо с русским тра­ди­ци­она­листом. И если русские, перестав быть марксистами, не примут ли­бе­раль­ную демократию и начнут вести себя как русские, а не как западные люди, отношения между Россией и Западом опять могут стать отдаленными и враждебными». Проблемы, связанные с противодействием «западнизации», Хантингтон видит также в Мексике и Турции.

Таким образом, теория конфликта между цивилизациями может вылиться в обоснование эскалации авторитаризма Запада под лозунгом защиты цивилизации (на основе западных критериев цивилизованности). Противоположный вариант - признание «плюрализма культур» и того факта, что новое варварство есть в том числе результат неадекватной активности западной цивилизации.

Литература

1.                  Хантингтон С. «Столкновение цивилизаций?», журнал «Полис», 1994, №1, с.33-48.

2.                  Хантингтон С. «Кто мы?: Вызовы американской национальной идентичности» Издательство: М: АСТ /Транзиткнига; 2004, 640 стр. 

3.                  Андрей Савельев, http://www.savelev.ru/book/?ch=97.

4.                  Василенко И. А. «Геополитика», учебное пособие, Москва, «Логос», 2003г., стр. 131.

5.                  Цыганков П. А. «Теория международных отношений», Москва, «Гардирики», 2005 г.

6.                  Татьяна Алексеева «После «холодной войны»: поиск новой парадигмы» // Pro et Contra – Том 2, № 1, 1997 год.

7.                  Хантингтон С. Дискуссия вокруг цивилизационной модели: С. Хантингтон отвечает оппонентам, // «Полис», 1994, №1, с.49-57.

8.                  Хантингтон С. «Век мусульманских войн» //Newsweek, январь 2002.

9.                  Неклесса А. «Первая война XXI века» // on-line проект «Русский архипелаг» http://www.archipelag.ru/geopolitics/stolknovenie/11september/114/.

Поступила в редакцию 03.02.2010 г.