Региональный опыт государственно-частного партнерства: историко-компаративный анализ (на материалах Северного Кавказа)

Ширяева Елена Григорьевна,

соискатель кафедры истории России Ставропольского государственного университета.

Современная активизация иностранного капитала в экономике России формирует опасения по поводу того, что, нет ли в этом угрозы для развития отечественного бизнеса. Научная мысль и общественность задаются вопросами о том, не является ли эта активизация подтверждением упадка отечественного производства или коррумпированности российского чиновничества, а заодно и бизнеса. Следует заметить, что вопросы уместны и адекватны в сложившейся ситуации. Ответы на них требуют не только теоретического знания, усовершенствованного за счет глубокого анализа современных процессов и мирового опыта, но и исторического знания, основанного на изучении отечественного государственно-частного партнерства (ГЧП).

ГЧП представляет собой институциональный и организационный альянс государственной власти и частного бизнеса с целью реализации общественно значимых проектов в широком спектре сфер деятельности – от развития стратегически важных отраслей экономики до предоставления общественных услуг в масштабах всей страны или отдельных территорий. Наиболее устоявшейся формой ГЧП являются концессии. Чаще всего концессию трактуют как вторжение в систему отношений собственности. По поводу этой формы чаще всего высказывают опасения, расценивая ее как своего рода косвенную приватизацию, а то и ее полноценную альтернативу. И еще больше опасений выказывают и политики и экономисты по поводу иностранной концессии.

В истории северокавказского региона зафиксирован опыт иностранной концессии. Впервые сельскохозяйственные концессии появились здесь еще в 1920-х годах, начало которых характеризовались крайне тяжелым экономическим положением. В обстановке разрухи, неурожая, высокой инфляции заключать многолетние концессионные соглашения можно было только на трудных для страны условиях. Следующий приход концессий в региональную сельскохозяйственную сферу состоялся в 1990-х годах. Несомненно, что компаратив обобщенного исторического опыта государственно-частного партнерства в области сельского хозяйства особо значим для такого региона как Северный Кавказ, где аграрная сфера все еще остается приоритетной и являет собой важное условие развития экономики в целом.

Введению иностранной концессии всячески способствовал В.И. Ленин. Принятие декрета о концессиях (23 ноября 1920 г.) и основных принципов концессионных договоров (29 марта 1921 г.) было инициировано при его личном участии[1]. После принятия этих документов были разработаны и систематизированы важнейшие материалы, необходимые для создания реальных условий введения концессий и подписания концессионных договоров. Прежде всего, были составлены характеристики районов, отводимых в сельскохозяйственную концессию. Затем предприняты попытки привлечения потенциальных концессионеров.

В итоге на территории существовавшего тогда Северо-Кавказского края были заключены три иностранных сельскохозяйственных концессий – это продовольственная концессия с компанией «Фридрих Крупп в Эссене», семеноводческая концессия ДРУЗАГ, Прикумское Русско-американское сельскохозяйственное товарищество. Так называемая концессия Круппа расположилась на границе двух округов – Сальского и Ставропольского. Под концессию ДРУЗАГ земли были отведены в Армавирском округе. Прикумское Русско-американское товарищество было оформлено на землях Терского округа при станции Маслов Кут. В рамках этих концессий был привлечен германский и американский иностранный капитал[2].

В соответствии с заключенными договорами на всех концессионеров возлагалась обязанность вести за свой счет рациональную сельскохозяйственную эксплуатацию всей отводимой им земли с сохранением специализации. Ряд пунктов договоров содержал обязательства концессионера относительно соблюдения советского законодательства, в частности, в области труда и социального обеспечения. Отдельные пункты регулировали вопросы хозяйственной деятельности концессии, пользования транспортом и т.п. Договоры заключались на длительные сроки от 24 лет и более. Предусматривалась возможность досрочного выкупа концессии Советским правительством.

Концессионные участки представляли собой сплошной земельный массив, что позволило избежать выселения местного населения. Землеустроительные работы включили установку границ со смежными населенными пунктами. А также был произведен обход окружной межи, выдел скотопрогона, солевозного тракта, выполнена съемка ситуации всего массива и сельскохозяйственная таксацию угодий. Перечисленные работы в срок были выполнены только в случае с концессией Круппа. Их выполнение заняло 2 месяца и было затрачено 32 950 рублей золотом. В отношении двух других концессий эти работы были затянуты и даже оказались на грани нарушения соответствующих пунктов договоров[3].

Одобрение вызывала активность концессионера в комплектовании технического парка концессии: сюда на территорию Северо-Кавказского края было ввезено 17 тракторов общей мощностью 602 лошадиные силы, запасных частей к тракторам на сумму 22 тыс. 850 золотых марок, пять автомобилей, в том числе три пятитонных грузовика и один мотоцикл; 54 плуга, 61 борона, 26 культиваторов, 49 различных сеялок, запасных частей к машинам и орудиям на 10 тыс. 504 золотых марок и т.д.[4].

Столь же успешно шла комплектация машинно-тракторного парка Прикумского Русско-американского товарищества. В рамках этой концессии сюда на Северный Кавказ были ввезены 10 тракторов, бороны и плуги, пресс для сена, культиваторы и аппарат для прокладывания дорог, а также запасные части, инструменты и оборудование для мастерских. А вот действия руководства концессии ДРУЗАГ вызывали значительные нарекания со стороны местных властей. Не имея собственного машинно-тракторного парка, эта концессия привлекала крестьян с собственной тягловой силой (в качестве такой использовали не только волов, но и верблюдов) и по сути дела возродили давно устаревшую систему испольщины[5].

Ситуация усугублялась еще и тем, что при заключении договора не были учтены свойства почв, которые в последующем не позволили ДРУЗАГу заниматься исключительно семеноводством, по этой причине концессионер вынужден был сочетать выращивание семян с овцеводством и производством другой сельскохозяйственной продукции[6].

Для всех концессий без исключения самой острой проблемой было финансирование. Даже в относительно правильной и благополучной концессии Круппа эта проблема стала причиной реорганизации. Финансирование этой концессии осуществлялось германским обществом с ограниченной ответственностью «Маныч», расположенным в Эссене. Именно перед его дирекцией отчитывалась администрация концессии (главный управляющий – Клётте). Однако выделяемого на нужды концессии капитала оказалось недостаточно. И в этом случае действовал пресловутый погодно-климатический фактор – все территории, отданные в концессии, располагались в зоне рискованного земледелия. Поэтому, несмотря на то, что в той же концессии Круппа затрачивали на 18 рублей больше, чем в расположенных рядом хозяйствах (в концессии Круппа на каждую десятину тратили 48 рублей, а в соседних хозяйствах – по 30 рублей), уже по итогам первого года существования концессия понесла убытки и пришлось изыскивать дополнительные средства, чтобы поддержать концессию[7].

Следует отметить, что со временем после реорганизации концессия Круппа приобрела статус смешанной, так же как и Прикумское Русско-американское товарищество. В процессе переговоров в Москве было, однако, достигнуто соглашение о том, что после ликвидации существовавшей «чистой» концессии Круппа она будет преобразована в смешанное акционерное общество «Маныч-Крупп» («смешанная» концессия) с равными долями участия германской фирмы и советского правительства, представленного Государственным сельскохозяйственным синдикатом, позднее Совхозцентр, о чем был подписан соответствующий договор 29 августа 1928 года. Капитал товарищества определялся 3 млн. руб., причем германский пай полностью состоял из наличествующих капиталов концессии, а остальную сумму должен был вложить Госсельсиндикат. Только на таких условиях Крупп был согласен сохранить концессию[8].

А вот концессия ДРУЗАГ сохранила свой статус иностранной концессии, хотя и ее существование было поддержано советскими финансовыми средствами. В начале 1930-х годов в ДРУЗАГе была построена электростанция, элеватор, здание школы, жилые дома для служащих. Труд в хозяйстве был механизирован, теперь машинно-тракторный парк насчитывал 65 тракторов, 17 автомашин, 10 комбайнов[9]

Подводя итоги, следует отметить, что советский опыт привлечения иностранного капитала был вполне успешным. Благодаря иностранным концессиям была расширена сельскохозяйственная производственная база, быстрее шел процесс обеспечения сельскохозяйственной отрасли машинами. Но в то же время общая ситуация нестабильности в эпоху реконструкции всего хозяйства в СССР, кризиса в Германии и Великой депрессии в США, не благоприятствовали развитию и сохранению концессии как таковой.

Отметим, что в течение первой половины 1990-х годов, когда резко возрос импорт продуктов питания, а курс доллара был занижен, прямые инвестиции в сельскохозяйственное производство были незначительными. Они направлялись главным образом в перерабатывающую отрасль, что объясняется их быстрой окупаемостью в этой отрасли и возможностью получения в этой системе относительно высоких прибылей.

Наивысшую активность в регионе проявляли представители США, чья доля в общем объеме инвестиций достигла 72%[10]. Американцы оказали содействие в создании региональных агробизнесцентров в начале 90-х годов, во внедрении программ обучения российских фермеров в США, помощь в освоении культивирования сои для улучшения кормовой базы с целью увеличения производства мяса и способствовали внедрению на Северном Кавказе почвозащитных технологий[11].

Но, все же стоит отметить, что инвестиционное сотрудничество с США с 1992 по 1998 гг. ограничивалось рядом отдельных проектов, в частности, созданием показательных фермерских хозяйств, поставками оборудования для малых мясомолочных заводов Краснодарского края, а также оказанием консалтинговых услуг, что, безусловно, не соответствовало реальным возможностям американской стороны и потребностям отечественного аграрного сектора[12].

Отсутствие у северокавказских производителей денежных средств на приобретение и замену устаревшей сельскохозяйственной техники и необходимость срочного решения этого вопроса заставили обратиться к мировому опыту в области лизинга. В США доля лизинга в общем объеме инвестиций составляла 27%, а в европейских странах около 8%. На Северном Кавказе применение лизинговых операций началось после Указа президента РФ в сентябре 1994 г. «О развитии финансового лизинга в инвестиционной деятельности»[13]. Развитие лизинга позволило ускорить урегулирование проблемы обновления основных производственных фондов, при которой основные средства не продавались, а сдавались в аренду.

Одним из самых перспективных направлений для иностранных инвестиций в северокавказский АПК являлись вложения в его инфраструктуру. Ахиллесовой пятой аграрного сектора Северного Кавказа считаются значительные потери уже полученной продукции на пути от поля до потребителя. В частности, потери зерна превышают в несколько раз допустимый уровень. Так только из-за дефицита мощностей для хранения ежегодно теряется до 12% зернопродуктов и 15% овощей и плодов[14]. Этот фактор негативно сказывался на объемах производства зерна, что наряду с объективными причинами (засуха, природные катаклизмы) стимулировало рост его закупок. Прогрессирующий дефицит зернохранилищ – а ввод их в действие сократился с 1991 г. по 1998 г. в 2,5 раза – удерживался на уровне 70% от требуемого обеспеченность ими сельского хозяйства[15].

Федеральная программа развития агропромышленного комплекса в 1996-2000 гг. предусматривала стимулирование иностранных инвестиций в создание совместных предприятий по производству почвозащитной сельскохозяйственной техники на российских заводах[16]. Частично комплектующие могли бы поставляться из США или Германии, частично производиться у нас на базе предоставляемой технической документации. США одними из первых начали внедрение почвозащитных технологий у себя в стране, создав соответствующую материально-техническую базу, и достигли на этом пути впечатляющих успехов, а предприятия Германии в историческом прошлом формировали опыт своеобразного тюнинга для южнороссийских условий в целом и для северокавказских в частности. Но, только в конце 90-х годов немецкая компания с мировым именем «Клаас» решилась на инвестиционные программы, предназначенные для северокавказского региона[17].

По существу ни один из крупных и значимых инвестиционных проектов с участием иностранного аграрного капитала не был полностью реализован. Это произошло по ряду причин, основной из которых является отсутствие в России специалистов, способных фундаментально провести предварительную проработку проекта и подготовить грамотное и убедительное обоснование. Серьезной проблемой было и наличие высокой инфляции, которую только в 1996 г. удалось подавить до приемлемого уровня в 40-50% в год, при котором, как показывает мировой опыт, можно рассчитывать на существенный приток внешнего капитала[18].

В указанный период инвестиционные отношения в сфере сельского хозяйства не в полной мере соответствовали требованиям рыночной экономики:

– механизм инвестирования не был отработан;

– монопольное положение во всех сельских районах занимали коммерческие банки;

– отсутствовала государственная поддержка сельского хозяйства, обеспечивающая эффективное функционирование аграрного производства;

– убыточная деятельность сельскохозяйственных предприятий не позволяла обеспечивать возврат полученных инвестиций.

В строгом смысле партнерства действительно институционально преобразуют сферы деятельности, традиционно относящиеся к ведению государства, но не выводят их полностью за его пределы. Соответственно разделение правомочий собственности между государственным и частным секторами экономики в рамках партнерства обычно касается не всего комплекса правомочий, на которые распадается в хозяйственном обороте суверенное право титульного собственника, а лишь некоторых из них. Речь идет о таких ключевых правомочиях, как право контроля над использованием активов, право на доход, право на управление, а также право на изменение капитальной стоимости объектов соглашений и право на переуступку тех или иных собственнических правомочий другим лицам.

Иностранные инвестиции в сельское хозяйство – эффективная замена государственных средств, однако они составляют незначительную долю в общем объеме инвестиций в отрасли. Это, прежде всего, связано с более низким уровнем инвестиционной привлекательности сельского хозяйства по сравнению с другими секторами экономики, а также отсутствием системы стимулирования прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в агропромышленный комплекс.

Разумеется, иностранный капитал должен привлекаться на условиях, которые обеспечивают интересы страны, но при этом важно стремиться к достижению компромисса с инвесторами. В противном случае, как показывает исторический опыт, защита отечественных интересов путем игнорирования запросов партнеров превращается в свою противоположность, фактически блокируя приток капиталов.

Литература

1.                  Агропромышленный комплекс Кубани. // Статистический сборник Краснодарского краевого комитета государственной статистики. – Краснодар, 2005. – 232 с.

2.                  Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 5446. Оп 55. Д 334.

3.                  Государственный архив Ростовской области (ГАРО). Ф. р-1485. Оп. 1. Д. 64.

4.                  Доклад Председателя СНК В.И. Ленина о концессиях на фракции РКП (б) VIII Съезда Советов // Документы внешней политики, т. III. – М.: Политиздат, 1960. – С. 405-414.

5.                  Иностранные инвестиции в экономику края 1996-2003. //Статистический сборник Ставропольского краевого комитета государственной статистики. – Ставрополь, 2003. – 28 с.

6.                  Ионов А.Н. Экономические предпосылки регионализации АПК. – Ставрополь: Ставропольское книжное изд-во, 2004. – 64 с. 

7.                  Ксенофонтов М.Ю. Возможные сценарии развития АПК Ставропольского края // Экономика сельского хозяйства и перерабатывающих предприятий. – 2005. – №5. – С.13-18. 

8.                  Кулешов В.В., Маршак В.Д. О перспективах развития экономики федеральных округов // Регион. – 2003. – №4. – С.6-16. 

9.                  Куницына Н.Н. Экономическая динамика и риски. – М.: Ред. журн. «Экономика сельского хозяйства и перерабатывающих предприятий», 2002. – 288 с. 

10.               Лацис М.И. Сельскохозяйственные концессии. М.;Л.: Политиздат, 1926. – С.24.

11.               Петриков А. Экономическая политика в АПК // Экономист. – 1998. – №7. –С.31-39. 

12.               Поступление инвестиций в область из-за рубежа 1993– 1998.// Статистический сборник Ростовского областного комитета государственной статистики. – Ростов-на-Дону, 1999.– С. 113-124.

13.               Развитие региональной экономики в условиях усиления государственности. Материалы VI научно-методической конференции «Университетская наука – региону». Ч 1 / Гл. ред. В.А. Шаповалов. – Ставрополь: СГУ. 2001. – 156 с.

14.               Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Ф.438. Оп. 2. Д. 841; Ф. 478. Оп. 2. Д 832; Д. 940, Д. 1003, Д. 1084, Д. 1162, Д. 1231.

Поступила в редакцию 26.03.2012 г.