Становление корпоративных культурных формообразований: методологический аспект

Дмитренко Мария Иосифовна,

кандидат философских наук. Черкасский институт банковского дела

Университета банковского дела Национального банка Украины.

Теоретический анализ корпоративной культуры в феноменологической перспективе не требует рассмотрения исторических предпосылок возникновения корпоративной культуры. Но социально-исторические контексты позволяют глубже понять роль корпоративной культуры в формировании личности, которая может реализовать себя как в профессиональной, так и в личной сфере. Корпоративная культура – это система ценностей и представлений, которые обусловливают пределы индивидуального поведения. Она формируется внутри урбанистической культуры. Исходя из этого, под корпоративной культурой мы понимаем набор значений, символов, смыслов, мифов, ритуалов, которые разделяют члены организации, а также идеологические установки, которые позволяют интерпретировать и конструировать ситуации. Это продукт уникальной истории организации, неповторимого сочетания проблем, с которыми сталкивалась организация в период своего развития.

Точкой отсчета в появлении и развитии корпоративной культуры нужно считать конец XIX – начало ХХ вв. Мы допускаем, что феномен корпоративной культуры не просто определенная разновидность «традиционной культуры», а существенная трансформация культуры в целом. Некоторые сущностные черты корпоративной культуры, как например целеустремленное манипулирование массами и формирование стереотипизированного, конформистского сознания, безусловно, присутствовали в разных культурных явлениях прошлых эпох, что позволяет говорить о корпоративидных формах как о паракультурном явлении. Однако корпоративная культура, как феномен индустриально развитого корпоративного общества, приобретает и такие важные черты, которые раньше в ней не определялись.

Изменения, которые произошли в XIX – начале XX вв. в экономике развитых стран, а именно возникновение корпоративного фабричного производства и средств корпоративной коммуникации как механизмов корпоративного тиражирования культурных артефактов, индустриально-коммерческий тип производства и распределения стандартизированных духовных благ, относительная демократизация культуры, повышение уровня образованности масс при парадоксальном снижении духовных потребностей, привели к тому, что культура приобрела специфические сущностные черты, сформировала особый знаковый код в репрезентации и восприятии смыслов. Она стала могущественным фактором в трансформации мировоззренческой (в том числе ценностной) парадигмы.

Поэтому мы определяем корпоративную культуру как особую форму, которую культурное развитие приобретает в условиях индустриальной цивилизации и корпоративного индустриального общества. Ее появление детерминировано таким феноменом, как масса, не имманентная человеческому существованию, которая имеет локальные исторические рамки и определяется мировыми тенденциями индустриализации и урбанизации. Она онтологически связана с техническими средствами, которые обеспечивают ее существование как тиражируемой универсальности. Таким образом, корпоративная культура проникает практически во все области общественной жизни, где формирует свое особое семиотическое пространство.

Очевидно, что феномен корпоративной культуры сложился в соответствии со своими сущностными признаками и феноменологическими связями, его влияние на общество далеко не однозначно и не вписывается в бинарную схему «белое - черное». В этом, по-видимому, заключается одна из главных проблем анализа корпоративной культуры.

Особое место среди теорий общества и порожденной ими корпоративной культуры занимают теории представителей Франкфуртской школы. Для них краеугольным камнем становится понятие культурной индустрии, которая гарантирует постоянство капитализма. Франкфуртская школа сложилась в 30-60-ые годы ХХ века, ее наиболее заметными представителями стали Теодор Адорно, Макс Хоркхаймер, Ерих Фромм, Герберт Маркузе. Представители этой школы ставили перед собой цель объяснить, почему человечество вместо того, чтобы прийти к сугубо человеческому состоянию, впадает в новый вид варварства. Для ответа на этот вопрос они исследуют европейскую культуру и рациональность, создавая критическую теорию общества.

Своеобразным культурнофилософским манифестом Франкфуртской школы принято считать совместную работу М. Хоркхаймера и Т. Адорно «Диалектика просвещения», в которой показано, как последовательная рационализация мира ведет к покорению природного начала не только вне человека, но и в нем самом[1]. Они отождествляют этот процесс с «волей к власти», которую неизменно сопровождает отчуждение от той сферы, в которой она использована. Утвержденная власть человека над природой сопровождается внутренним разделением человека на природное и на «самость», между которыми также возникают отношения насилия и подчинения. Философия, наука и техника Нового времени, по мнению авторов «Диалектики просвещения», приводят к созданию образа функционализированной природы, от которой очень близко к идеалу машинизированного социального организма, где не место человеческому творчеству и свободе.

Представители Франкфуртской школы: М. Хоркхаймер, Т. Адорно, Э. Фромм, Г. Маркузе, Ю. Хабермас приравнивали проект Модерна к идеалу ratio эпохи Просвещения, указывая на то, что в современности воплотились идеалы рационалистического подхода к миру. Суть модерна как духовного проекта они видят в полном переосмыслении традиции, когда ничто больше не имеет авторитета или значимости, за исключением разума, все оправдывается и объясняется разумом. При этом «разум» понимают здесь не столько в классическом философском смысле как источник рационального, сколько в смысле прогрессивного, авангардного сознания. Общий вывод, к которому пришли представители Школы, заключается в том, что корпоративная культура формирует конформизм, удерживает реакции потребителя в инфантильном, статичном состоянии, позволяет манипулировать его сознанием. Следовательно, оценка феномена корпоративной культуры в рамках этих исследований отрицательная. Как видим, исходя из своего творческого развития, Ю. Хабермас все сильнее отдалялся от учения К. Маркса и от идей философского марксизма. Своеобразие философской теории Ю. Хабермаса заключается в том, что он связал понятие разума с эмпирической теорией социальной эволюции, разработанной К. Марксом, М. Вебером и Т. Парсонсом. Теория познания возможна лишь в качестве теории общества - мысль, которая проходит через все творчество Ю. Хабермаса. В противовес К. Марксу Ю. Хабермас четко различает философию истории и теорию общественной эволюции.

Сильное влияние на осмысление феномена корпоративной культуры имели доктрины так называемого «народного капитализма», «государства всеобщего благосостояния», «единого среднего класса», которые получили распространение во второй половине ХХ в. в западной социологии. Анализируя материальные основы общества, его социальные и культурные институты, ряд исследователей Франкфуртской школы приходят к выводу о том, что под влиянием корпоративного производства и корпоративного потребления происходит процесс становления экономической, социальной и политической однородности, стирание классовых различий, хотя эти проявления сами по себе и необходимо рассматривать как явления прогрессивного проявления. Эти социологические доктрины подтолкнули к анализу функциональной направленности корпоративной культуры в ее адаптивной сущности и в личностном контексте. Но парадокс модерна заключается в том, что в соответствии с утверждениями личности как самоценного субъекта бытия четко проявлялись тенденции ее нивелирования социальными институтами и техногенной реальностью. Причину этого теоретики Франкфуртской школы Т. Адорно и М. Хоркхаймер видели в репрессивности собственно разума. Последовательно рационализацию мира они отождествляли с «волей к власти» власти над всем: природой, миром, естественной основой в самом себе.

Одной из несомненных заслуг теоретиков Франкфуртской школы было то, что им удалось переместить акцент в исследованиях с чисто экономических проблем на функционирование культурных институтов в капиталистическом обществе и проанализировать такое явление, как «культурная индустрия», которая является порождением коммерциализации культуры капиталистического общества. Актуальность такого анализа не потеряна до сих пор. Современный российский исследователь А. В. Костина отмечает: «Понятие «культурная индустрия», означающее трансформацию культуры в совокупности культурных продуктов с товарными свойствами, остается актуальным и в сегодняшних социальной и экономической отраслях, о чем, в частности, свидетельствует активная полемика между странами Европейского сообщества и США, проходившая в 1993 году, по вопросам, связанным с изменением тарифов. По инициативе мирового экономического лидера США в новом тарифном соглашении Всемирной торговой организации культурные товары были эквивалентно приравнены к любым другим»[2]. Подавление личности экономической машиной современного капитализма, принудительный конформизм, обнаруживаемый человеком в корпоративной культуре и постепенная унификация личности анализировалась в работах Э. Фромма.

Те же идеи развивает Г. Маркузе, который анализирует как власть над природой, попрание жизненного начала – Эроса - приводит ко все более тяжким формам социального подавления, увеличивающим отчуждение[3]. В работе «Одномерный человек» он демонстрирует, как индустриализация приводит к формированию общества потребителей - одномерных и проинтегрированных в общественные отношения людей. Личное пространство человека сводится на нет, и индивид, не имеющий альтернативы, вынужден интегрироваться в существующую систему[4].

Таким образом, представители Франкфуртской школы детально проанализировали, как в современных социокультурных условиях человеческая индивидуальность превращается в псевдоиндивидуальность, стремление к свободе оборачивается тотальным порабощением. При этом основным механизмом осуществления мрачной иронии истории выступает сам человеческий разум.

Действительно, если в начале эпохи Нового времени вера, чувства, разум представлялись как взаимодополняющие, взаимодействующие друг с другом основы, то со временем разум начинает доминировать, подавлять все остальное. О. Ф. Лосев, характеризуя особенности западноевропейской философии, писал о том, что «основа западноевропейской философии ratio ... Ratio есть человеческое свойство и особенность». При этом «если разум лежит в основе всего, то понятно, что все, неохваченное пределами и схемами этого разума, отбрасывается как бремя и рассматривается только как чистый вымысел, субъективное человеческое построение. Таким образом, весь мир становится бездушным и механическим, он превращается в субъективную деятельность души»[5].

Несомненной заслугой исследователей, разрабатывавших оптимистичный взгляд на роль корпоративной культуры в жизни общества, является то, что именно они впервые обратили внимание на тот факт, что корпоративная культура создает своего рода семиотическое пространство, которое способствует более тесному взаимодействию между членами общества и формирует состояние адаптации индивида к социальной реальности.

Так, в известной работе американского социолога Д. Белла «Конец идеологии»[6]. разрабатывается оптимистичная доктрина корпоративного общества и приведены выводы о том, что корпоративная культура – это своего рода организация обыденного сознания в информационном обществе, особая знаковая система или особый язык, благодаря которому члены информационного общества достигают взаимопонимания[7]. Она выступает как связующее звено между постиндустриальным обществом высокой специализации и человеком, который интегрирован в него лишь как «частичный» человек. Коммуникация между «частичными» людьми, узкими специалистами, к сожалению, осуществляется на уровне «корпоративного человека», то есть на среднем общедоступном языке, которым и является корпоративная культура.

Ряд российских исследователей (А. В. Костина, Е. Г. Соколов, К. Т. Теплиц, А. Я. Флиер и др.), анализируя функциональный аспект корпоративной культуры, обращают внимание на то, что культура в современном обществе реализует идентификационные стратегии, обеспечивая тем самым социальной системе стабильность и постоянство, выступает в качестве уникального по своей эффективности адаптационного механизма, который компенсируюет субъекту отсутствие традиции, а также выполняет функции адаптации ценностей высокой культуры к корпоративному сознанию.

Одно из самых высоких мест в иерархии ценностей, начиная с эпохи Возрождения, занимает автономия личности, что традиционному обществу чуждо вообще. М. Фуко констатирует: «Человек, как без хлопот показывает археология нашей мысли, - это изобретение недавнее»[8]. В традиционных обществах личность реализовывала себя только через принадлежность к какой-либо определенной корпорации, будучи элементом в жестко определенной системе корпоративных связей. Если человек не включен в определенную корпорацию, он не личность. Человек Нового времени вдохновляется открытыми возможностями, уверен в своих силах, направлен в будущее. И хотя личность сначала еще ограничена сословными, национальными и другими канонами, но потенциально она уже безгранична. Г. Гегель трансцедентирует человеческий разум к Абсолюту, лежащему в основе мироздания. Представители постклассического модерна, разочаровавшись в возможностях разума, остаются, впрочем, верные человеку как высшей ценности: Сверхчеловек Ницше, экзистенциональная философия воспевала человеческую субъективность, антропоцентрическую доминанту во всей философии XX века.

Как уже отмечалось ранее, культурная матрица техногенной цивилизации начинает свое становление с конца XVIII в. В ее развитии можно выделить три стадии: доиндустриальную, индустриальную и, наконец, постиндустриальную. Важной основой ее жизнедеятельности становится рациональный виток, с которым связано развитие техники, технологии, причем не только путем инноваций, стихийно происходящих в сфере производства, но и за счет генерации все новых научных знаний и их внедрения в технико-экономические процессы. Возникает тип развития, основанный на ускоренном изменении природной среды, предметного мира, в котором живет человек. Происходят кардинальные преобразования в общественном сознании.

Итак, опираясь на рассмотренные концепции корпоративной культуры и соглашаясь с тем, что процессы модернизации породили принципиально новую форму культуры - корпоративную культуру, мы пришли к выводу, что культура техногенной западной цивилизации во многих смыслах выступает противоположностью культуры традиционного общества. Техногенная цивилизация меняет традиционную культуру, что определяет и изменение духовной парадигмы. Одновременно самое и действительно эпохальное, всемирно-историческое изменение, связанное с переходом от традиционного общества к техногенной цивилизации, состоит в возникновении новой системы ценностей и рождении собственно корпоративной культуры.

Литература

1.                  Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика просвещения. СПб.: Медиум–Ювента, 1997. 233 с.

2.                  Рюттенгер Р. Культура предпринимательства. М.: ЭКОМ, 1998. 448 с.

3.                  Marcuse Н. Eros and Civilization. A Philosophical Inquiry into Freud. Н. L., 1956.

4.                  Мерсер Д. ИБМ – управление в самой преуспевающей корпорации мира. М.: Прогресс, 1991. 312 с.

5.                  Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991. С. 215.

6.                  Bell D. The End of Ideology. Glecoe (III), 1964. – С. 97.

7.                  Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М.: Мысль, 1993. С. 96.

8.                  Фуко М. Слова и вещи. М., 1977. С. 487.

Поступила в редакцию 17.10.2013 г.