Историографические исследования «красного» и «белого» террора на территории Сибири в годы гражданской войны

Плюйко Дмитрий Владимирович,

аспирант Уральского государственного экономического университета.

Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, грант № 12-11-66004.

В данной статье раскрывается процесс становления и развития научных взглядов отечественных историков на проблему «красного» и «белого» террора в Сибири. Автор анализирует методологию и конкретные результаты исследований как современных, так и советских исследователей. Сегодня труды по истории изучения проблемы насилия в период Гражданской войны особенно актуальны, так как позволяют правильно расставить акценты в выборе научных поисков.

Ключевые слова: террор, историографические исследования, Гражданская война; Сибирь.

На протяжении XX века Россия пережила несколько масштабных волн социального протеста, среди которых особое место занимает мощная эскалация насилия эпохи Гражданской войны. Сибирь стала одним из тех регионов, где противостояние социальных групп и сопутствующие этому противостоянию террор и политические репрессии приобрели особый размах, остроту и жестокость. Начало указанных процессов относится к первому периоду существования Советской власти Сибири. Затем в период «демократической контрреволюции» и диктатуры Колчака террор и репрессии достигли своего апогея. Социальные конфликты продолжались и после падения колчаковского режима, охватывая не только «бывших», но и широкие слои крестьянства, городского населения. Этот последний этап в истории Гражданской войны в Сибири также явил крайние формы насилия, применявшихся, как сторонниками, так и противниками большевистской власти.

 В Сибири революция и Гражданская война сопровождались не только масштабным террором, но и политическими репрессиями, которые выражались в применении властными институтами различных форм правового и внеправового принуждения к потенциальным противникам. Немаловажной особенностью социального противостояния и сопутствующих ему политических репрессий периода Гражданской войны в Сибири является их характер, т.е. были ли они проявлением спорадической мести мирного населения в отдельных регионах или же представляли собой разработанную систему законодательных мер. На наш взгляд данная система законодательных мер должна называться карательной политикой государственных структур по отношению к любой форме сопротивления населения.

 На современном этапе развития исторической науки наряду с конкретно-историческими исследованиями по проблеме социального противостояния и террора большую роль играет ее историографическое осмысление. Результаты, которые были достигнуты предшествующими поколениями, позволят нам выявить так называемые пробелы, наметить дальнейшие задачи по ее разработке. В историографическом анализе нуждается литература по истории Гражданской войны, которая оценивает результаты репрессивных действий большевиков и белогвардейцев. Кроме того, исследование данной проблемы имеет существенное значение для понимания сущности и главных движущих сил «белого» и «красного» террора. Без обращения к историографии политических репрессий и террора невозможно полноценное изучение Гражданской войны в Сибири в целом.

Историческое и историографическое изучение проблем социального противостояния в Сибири носило неравнозначный характер. Начиная с 1920-х гг. в отечественной историографии Гражданской войны в силу существовавших идеологических установок, было, принято писать только о «белом» терроре как основном методе правительства Колчака по подавлению восстаний крестьян, организованных бывшими офицерами армии Колчака. По мнению первых советских историков, именно восстания населения Сибири против власти «белых» правительств как раз и являются яркой иллюстрацией процесса социального противостояния. Но в связи с распадом СССР прежние идеологические установки ушли в прошлое, отечественная историография начала масштабные исследования советских карательных органов и населения, которое пострадало от их деятельности. Поэтому вполне естественным является факт наличия огромного количества работ по истории «белого» террора и меньший по объему массив литературы по истории «красного» террора. При этом надо отметить, что изучение социального противостояния и террора периода Гражданской войны помимо российских историков, осуществлялось историками-эмигрантами и зарубежными историками.

Историографическое изучение террора и политических репрессий в Сибири было начато уже в 1920-х гг. Но эти работы по истории изучения проблем Гражданской войны были далеко не историографическими исследованиями в современном их понимании. Они были представлены рецензиями, предисловиями и обзорами литературы по истории революции и Гражданской войны. Зачастую авторами этих первых историографических работ были публицисты, партийные работники, историки или очевидцы и участники описываемых событий. Вследствие этого обстоятельства рецензии и обзоры содержали в себе или критику фактических ошибок, или одобрение высказываемых авторами оценочных суждений. Обстоятельные замечания и обобщения теоретического характера имеются лишь в некоторых работах. Например, в рецензии написанной В.Д. Вегманом на книгу Г.К. Гинса «Сибирь, союзники и Колчак» были отмечены особенности колчаковской внутренней политики, которые заключались в широком применении методов террора, которые запугивали население и заставляли его подчиняться властям. В.Д. Вегман обращает внимание на замалчивание Г.К. Гинсом карательных действий атамановщины и военных частей, которые подавляли различные восстания рабочих и сибирских партизан. По мнению В.Д. Вегмана, эти обстоятельства нельзя «отмечать мимоходом», так как они отражают сущность борьбы населения Сибири с режимом Колчака[1] [ ]. Подобные замечания были высказаны В.Д. Вегманом и Н.Е. Авдеевым в рецензиях на книги Е. Колосова и К.В. Сахарова, которые не отразили должным образом всю иллюзорность власти адмирала Колчака[2] [ ]. В своих замечаниях авторам сборника «Рабочая революция на Урале» В.Д. Вегман высказывает мысль, что статьи и воспоминания рабочих, партизан и большевиков-подпольщиков, которые «воскрешают в памяти кошмарные дни мести буржуев и разрушения колчаковцев»[3] [ ]. Данные примеры жестокого преследования рабочих правительством Колчака должны были подтвердить правоту идей советской власти и оправдать ответные методы террора, применяемые большевиками по отношению к их противникам. Д. Баровым в рецензиях на журналы, посвященные 5-й годовщине Октябрьской революции особое внимание, было обращено на очерки, в которых затрагивались события крестьянских восстаний и рабочих забастовок. Отдельного внимания заслуживают статьи Д.А. Фурманова и С. Пионтковского, в которых они охарактеризовали литературу по различным проблемам Гражданской войны. Авторы этих статей по обзору литературы останавливают свое внимание на проблемах связанных с борьбой, которую вели рабочие и крестьяне в тылу антибольшевистских правительств Сибири и Юга России. Историки указывали, что данная борьба шла с использованием всех форм преследования и насилия.

С середины 1930-х гг. резко падает интенсивность исторических и историографических исследований по истории «белого» террора. По нашему мнению, это объясняется тем, что сталинская власть, как и политические противники большевиков в 1918 – 1919 гг., сама начинает активно применять карательные меры и террор по отношению к населению своей страны. В этой связи становится неуместным и опасным интерес историков к трагедии людей, пострадавших от террора в годы Гражданской войны.

По мнению А.Л. Литвина, первые наиболее ценные для историков исследования о красном терроре и политике государственной диктатуры большевиков были проведены С.П. Мельгуновым и авторами «Архива русской революции». В этих исследованиях впервые были приведены многочисленные факты террора и политических репрессий, которыми пользовались Красная Армия, Красная Гвардия, ВЧК, Части особого назначения для подавления оппозиции в обществе. Давая комментарий воспоминаниям пострадавших от красного террора, исследователи подтверждали, что слова В.И. Ленина о том, что «гражданская война немыслима ни без разрушений тягчайшего вида, ни без террора» никогда не расходились с реальной практикой государственного управления советской власти[4] [ ].

Единственной серьезной историографической работой, которая вышла за два десятилетия была статья И.И. Минца. По мнению И.И. Минца, в 1920-е гг. советскими историками выполнялась работа по сбору и первоначальной обработке большого архивного материала, который относился к истории Гражданской войны. Проблема террора и политических репрессий была упомянута И.И. Минцем, только в связи с перечислением трудов по истории партизанского движения. Историком выделялась исключительная роль И.В. Сталина в организации исторической науки в СССР.

Перемены в историографическом осмыслении различных проблем Гражданской войны наступают со второй половины 1950-х гг. В это время появляется целая серия обобщающих историографических работ, где отмечались достижения историков, которые занимались изучением советского общества в целом и Гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке[5]. В своих трудах историки рассматривали историографию Гражданской войны в целом, выявляли наиболее значительные труды и основные направления исследований. В историографических разделах отмечалось, что первоочередное внимание историки должны уделять проблемам борьбы рабочих и крестьян с антибольшевистскими правительствами, привлекать весь необходимый архивный материал и использовать в исследовании творчество В.И. Ленина.

На протяжении 1960-х – 1970-х гг. быстрыми темпами развивается и сибирская историография Гражданской войны. Ю.В. Журовым, В.А Кадейкиным., В.С. Познанским, И.М Разгоном, М.Е. Плотниковой и В.И. Шишкиным ведется активное историографическое исследование различных проблем гражданской войны в Сибири. В трудах вышеназванных историографов в качестве приоритетных проблем изучения гражданской войны обозначены следующие: боевые действия Красной Армии, сущность колчаковщины и правительств «демократической контрреволюции», роль сибирского большевистского подполья как главного организатора борьбы рабочих и крестьян с антибольшевистскими правительствами, роль интервентов в гражданской войне.

 В монографии М.Е. Плотниковой проанализирована степень изученности ключевых проблем истории гражданской войны на востоке России, изучавшихся советскими историками 1920-х – первой половины 1930-х гг.. К числу таких проблем принадлежали классовая борьба рабочих и крестьян с контрреволюционными правительствами Сибири, роль большевиков в этой борьбе, природа антибольшевистских правительств Сибири. Обращаясь к исследованию этих сюжетов, советские историки параллельно освещали различные аспекты «белого» террора и политических репрессий противников советской власти. По мнению М.Е. Плотниковой, тема «белого» террора и репрессивной политики правительства Колчака нашла свое отражение в воспоминаниях не только партизан и большевиков-подпольщиков, но и бывших сподвижников Колчака. Описание и исследование террористических действий, как считает, М.Е. Плотникова, безусловно, необходимо для понимания «классовой сущности колчаковщины», но им не стоит увлекаться, так как изучение будет напоминать лишь их простое описание. Этот недостаток, по ее мнению имел место в работах К.В. Дубровского и П.С. Парфенова. Историками гражданской войны, по мнению М.Е. Плотниковой, стоило обратить пристальное внимание на все внутриполитические аспекты режима адмирала Колчака и правительств «демократической контрреволюции». На широком историческом и историографическом материале М.Е. Плотникова доказала, что в 1920-е гг. историки занимались не только накоплением исторических фактов, но и осмысливали их, вырабатывая при этом определенные концепции.

Первые историографические труды советских историков конца 1950-х – начала 1960-х гг., в которых советские историки лишь отчасти затронули тему карательной политики большевиков в Сибири, касались проблемы советского строительства после окончательной победы над Колчаком. Советскими историографами была подчеркнута важность вопросов, связанных с изучением борьбы рабочего класса и крестьян с контрреволюционными элементами. Под контрреволюционными элементами подразумевались чиновники, офицеры царской армии и промышленники. В трудах В.И. Наумова, Е.Н. Городецкого, И.Л. Шермана изучение данных процессов было названо приоритетными[6]. Анализ литературы, посвященной истории борьбы Советов за социалистические преобразования в деревне, был проведен и сибирскими историками[7]. В.И. Шишкиным были верно, отмечены главные недочеты советских исторических исследований, посвященных теме борьбы большевиков с многочисленными восстаниями крестьян, в силу известных причин советскими историками не было заявлено о том, что советские историки и историографы замалчивали факты актов террора советских органов против восставших крестьян, а большинство исторических исследований написано на основании источников, имеющих коммунистическое или советское происхождение.

Большинство историографических работ советского времени были написаны в рамках ленинского видения Гражданской войны. Поэтому историографы оценивали исторические труды через призму ленинского видения гражданской войны. Это немаловажное обстоятельство подтверждают слова В.И. Шишкина ­– «успех в изучении различных проблем истории интервенции и гражданской войны в СССР во многом обусловлен тем, насколько глубоко и полно исследователи используют теоретическое наследие В.И. Ленина».

Серьезные изменения в историографических исследованиях, посвященных Гражданской войне в Сибири произошли в 1990-х гг. Данные изменения отразились в работах Г.А. Бордюгова, А.И. Ушакова, В.Ю. Чуракова, В.В. Рыбникова, В.Г. Казакова, Г.М. Ипполитова, В.И. Голдина, В.Т. Тормозова. Были подведены итоги изучения «белого» движения в эмигрантской, советской, постсоветской и западной литературе.

Необходимо отметить, что историографы большое внимание стали уделять современному состоянию изучения проблем Гражданской войны в Сибири. По их мнению, изучение «белого» террора и политических репрессий в Сибири проводилось с привлечением недоступных ранее источников, которые позволили комплексно изучать такую проблему как борьба антибольшевистских правительств Сибири с партизанским и рабочим движением, последствия применения методов террора в этой борьбе. Главное обстоятельство постсоветских историографических исследований это утрата монопольной роли ленинской методологии, в трудах историков теперь все чаще применяется историко-сравнительный метод. Условия формирования и методы действия милиции и армии Колчака и правительств «демократической контрреволюции» стали предметом отдельного историографического исследования в работах Т.А. Немчиновой. По ее мнению, российские историки в подавляющем большинстве интересовались проблемами комплектования органов внутренних дел, отношением населения к актам террора, соотношением военных и гражданских властей. Она выделяет несколько важных направлений в изучении феномена террора. Одно из важных направлений в изучении репрессивной политики становится сравнение «красного» и «белого» террора. В сравнениях первостепенное внимание историки уделяют военно-политическому и социально-психологическому аспектам.

В статьях И.В. Наумова историографическому исследованию была подвергнута такая важная проблема темы террора и политических репрессий в Сибири как атамановщина. Автором было заявлено, что к середине 1990-х гг. в историографии Гражданской войны в Сибири можно выделить отдельное направление, которое занимается изучением террора казачьих атаманов. Как считает И.В. Наумов, историков занимающихся данной проблемой можно разделить на две условные группы. Одни историки рассматривают атамановщину как неотъемлемую часть внутренней политики антибольшевистских правительств Сибири, т.е. атаманы как предводители военных отрядов, которые руководствовались приказами, исходящими от верховной власти. Другие историки отстаивают совершенно противоположную точку зрения, считая атаманов и их карательные отряды силой, которая разрушала изнутри «белое» движение тем, что подвергала население несанкционированным властями карательным акциям.

Тема карательных действий «белых» правительств была поднята в связи с историографическим изучением сибирского казачества. В этом направлении работали В.А. Шулдяков, Н.А. Хвостов, Ф.Ф. Сапрыгин. Вышеназванные авторы отмечали, что исследователи, занимающиеся данной тематикой учитывали грабеж и реквизиции как необходимое условие для существования казачьих отрядов, потому что военная добыча всегда рассматривалась «в качестве средства поощрения активности солдат»[8]. По мнению В.А. Шулдякова, в настоящее время невозможно дать объективную оценку акциям террора Анненкова и других атаманов, так как исследованы еще не все исторические и историографические источники[9].

В историографических работах В.И. Шишкина были раскрыты основные особенности, которые были присущи советской историографии Гражданской войны в Сибири[10]. По его мнению, советские историки не случайно датировали завершение гражданской войны в Сибири концом 1919 – началом 1920 гг. Диктат КПСС предписывал завершать исследования процессов гражданской войны на событиях поражения армии Колчака и его расстрела. Данное обстоятельство существенно искажало реальную историческую картину и позволяло игнорировать «многочисленные факты вооруженной борьбы, которая в начале 1920-х годов велась между местным населением, с одной стороны, и коммунистическими властями - с другой»[11]. Это обстоятельство, по замечанию В.И. Шишкина, нашло отражение в библиографическом указателе «Сибирь и Дальний Восток в период Великой Октябрьской социалистической революции»[12]. Если сочинения, освещавшие ход борьбы рабочих и крестьян Сибири с антибольшевистскими правительствами насчитываются сотнями, то публикации, которые затрагивали вопросы насилия советских карательных органов, представлены в количестве двадцати изданий. Советскими историками была раскрыта фактическая, военная сторона крестьянского сопротивления коммунистическому режиму в Сибири. Но, по верному наблюдению В.И. Шишкина, исследователями были поверхностно вскрыты причины возникновения крестьянских мятежей и восстаний, которые проходили с 1920 по 1922 гг. в Западной и Восточной Сибири. Советская историография, трактуя причины многих восстаний, не указывала на карательные действия, которые были присущи продовольственным отрядам и органам милиции при выполнении продразверстки. Советскими историками был обойден вниманием факт участия в восстаниях большого количества среднезажиточных крестьян. Обобщая все недостатки советских историков, которые занимались изучением сопротивления советской власти в Сибири, В.И. Шишкин приходит к выводу, что «Террор и насилие стали теми двумя главными факторами, с помощью которых коммунистический режим подавил открытое сопротивление своих противников и обеспечил себе очередную победу»[13].

 Проведенный обзор историографических исследований убеждает в том, что тема «красного» и «белого» террора позволяла выявлять новые особенности управления обществом в период Гражданской войны на востоке России. Советскими историками 1920-х – начала 1930-х гг. проблема исследовалась не в полном объеме. Они как непосредственные участники, происходивших событий рассматривали, как правило, террористические акции «белых», забывая о том, что насилие применялось и советскими карательными органами. С середины 1950-х гг. исследовательские усилия советских историков были направлены на выявление связи между карательными действиями атаманов и регулярной армии. «Белый» террор, по их мнению, служил основным средством при восстановлении в Сибири после свержения советской власти капитализма.

Наиболее объективно изучение социального противостояния и террора в годы Гражданской войны велось в середине 1980-х – 1990-е гг. Причинами этого являются определенная независимость исторической науки от идеологического контроля от государственных органов, наличие разных мнений. Происходит переориентация исследовательских интересов. С продолжающимся изучением «белого» террора, историки начинают активно изучать и террор большевиков. Многие оценки и выводы советских исследователей были пересмотрены. Например, современные исследователи отошли от изначальной установки реакционности, жестокости и насилия антибольшевистских правительств Сибири по отношению к населению. Террор и репрессивная политика рассматривались как отдельные эпизоды борьбы карательных органов с выступлениями рабочих и крестьян. Силовые методы картельных отрядов историки рассматривают в сопоставлении с существовавшим законодательством. Все террористические действия атаманов: Анненкова, Красильникова, Каппеля, Семенова рассматриваются историками как проявления картельной политики атаманов, а не целой системы мер антибольшевистских правительств Сибири. Усилился интерес историков к личностям «белых» атаманов и генералов.

Литература

1.                  Вегман В.Д. Рецензия на книгу Г.К. Гинса «Сибирь, союзники и Колчак» // Сибирские огни. 1922. № 5.

2.                  Вегман В.Д. Рецензия на книгу К.В. Сахарова «Белая Сибирь» // Сибирские огни. 1924. № 4; Его же. Рецензия на книгу Е. Колосова «Как это было» // Сибирские огни. 1923. № 1-2.; Авдеев Н.Е. Рецензия на книгу Е. Колосова «Как это было» // Пролетарская революция. 1923. № 6-7.

3.                  Вегман В.Д. Рецензия на сборник «Рабочая революция на Урале» // Сибирские огни. 1922. № 5. С. 43.

4.                  Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 40. С. 116-117.

5.                  Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1966. Т. 4.; Очерки советской военной историографии. М., 1974.; Историография истории СССР. Эпоха социализма. М., 1965; Шелестов Д.К. Советская историография Гражданской войны и иностранной интервенции в СССР // Вопросы истории. 1964. № 2; Шерман И.Л. Советская историография Гражданской войны в СССР. Харьков., 1964. Найда С.Ф., Наумов В.П. Советская историография Гражданской войны и иностранной военной интервенции в СССР. М., 1966; Наумов В.П. Летопись героической борьбы. Советская историография Гражданской войны и империалистической интервенции в СССР (1917 -1922). М., 1972.

6.                  Шерман И.Л. Советская историография гражданской войны в СССР. Харьков., 1964; Городецкий Е.Н. Советская историография Великого Октября. 1917-сер. 30-х гг: Очерки. М., 1981; Его же. Историографические и источниковедческие проблемы Великого Октября. 1930-е – 80-е гг: Очерки. М., 1982; Наумов И.В. Новейшая историография гражданской войны и империалистической интервенции в СССР // историография гражданской войны и империалистической интервенции (1918 – 1920 гг). М., 1983; Очерки истории исторической науки в СССР. Т.5. М., 1985.

7.                  Историография Советской Сибири. 1917-1945 гг. Новосибирск., 1966; Агалаков В.Т. К историографии Советов Сибири в Октябре // Классы и партии в Сибири накануне и в период Великой Октябрьской социалистической революции. Томск., 1977; Щагин Э.М. Великий Октябрь и крестьянство национальных окраин Сибири в современной советской историографии // Установление власти в национальных районах России. Кишинев, 1979.

8.                  Шулдяков В.А. Гибель сибирского казачьего войска. Кн. 2. М., 2004. С. 56.

9.                  Шишкин В.И. Гражданская война в Сибири (1920 г) // Сибирь в период гражданской войны. Кемерово, 1995; Его же. Западно-Сибирский мятеж 1921 года: историография вопроса // Гражданская война на востоке России. Проблемы истории.: Бахрушинские чтения 2001 г.; Межвуз. сб. науч. тр. Новосибирск, 2001.

10.              Сибирь и Дальний Восток в период Великой Октябрьской социалистической революции, иностранной военной интервенции и гражданской войны (март 1917 - 1920 гг.). Библиографический указатель. Новосибирск, 1973.

Поступила в редакцию 30.10.2013 г.