Неомиф как деконструкция художественной формы в контексте украинской культуры
Федь Владимир Анатолиевич,
доктор философских наук, профессор, зав. кафедрой культурологии, эстетики и
истории,
Шарнина Марианна Валериевна,
аспирантка кафедры культурологии, эстетики и истории,
Донбасский государственный педагогический университет, г. Славянск, Украина.
«Остановись, мгновение! Ты прекрасно!» - восклицал Фауст великого Гете. Классическое искусство «домодерного» периода в своих истоках лишь только отталкивалось от идеи «остановленного мгновения», но далеко не ограничивалось обычной фиксацией (копированием) действительности. Живопись, как «философствование кистью» (П.А. Флоренский) в течение всей истории развития от истоков и до эпохи Модерна (кон. ХІХ – нач. ХХ вв.), основывалась на аристотелевском принципе мимезиса, как подражание природе и отражала апологию характерного, а не случайного. Постмодернистская традиция меняет апологию характерного на деконструкцию «остановленного мгновения», которой уже стала классика, тем самым артикулируя апологетику случайного.
Многообразие постмодернистского изобразительного искусства от живописи до граффити и компьютерных инсталляций, завораживает мозаичностью и пестротой современной художественной культуры. Если в эпоху Модерна, художественное направление доминировало в культуре преимущественно около десяти лет, то Постмодерн не выделяет доминирующих направлений вообще, они сосуществуют в поливекторных измерениях.
Собственно, становление современной украинской культуры невозможно без осознания логики развития и взаимодействия универсальных мировоззренческих парадигм, в том числе мифологической, в контексте которых развивается украинская культура. Возрождение национальной духовности коррелирует с глобализацией, которая пропагандирует универсалистские ценности. Происходят существенные онтологические изменения, которые связываются с феноменами унификации, вестернизации, массовости, конформизма, техницизма, потребительства и приводят к мировоззренческому разрыву между Человеком и Природой, гуманитарным и техническим потенциалом культуротворчества. Из массового сознания часто вытесняются духовные, содержательные и «бесчисленные» свойства бытия человека, что делает ее существование бессмысленным и «пост-культурным» (В. Бычков).
В связи с этим перед философской наукой встает задача выработки таких теоретических основ, которые бы предоставили возможность выхода человека и социума из кризисного состояния. Исследование динамики мифологической парадигмы культуротворческого бытия раскрывает сущностные «образцы» постановки и решения проблем бытия человека в культуре и позволяет выявить наиболее перспективные модели дальнейшего развития культуры.
Одним из существенных подходов деконструкции (в понимании Ж. Дерида) украинского Постмодерна выступает «большая стирка» (У. Эко), которая представляет собой ненавязчивую, но уверенную и последовательную, порой – жесткую и крикливо-провокационную критику и демифологизацию предыдущей традиции, освобождение ее от чар прошлого, если можно так сказать, ее «расколдовывание». Все это происходит как непосредственно в художественной сфере, а также в области критики этого искусства и собственно философии искусства.
Авторитетный знаток украинского Постмодерна, философ и художник, Ольга Петрова критикует искусство соцреализма в контексте подмены понятий. Автор рассматривает деструктивный характер советского мифа: «вместо реализма – советское мифотворчество: доминирование бравурного оптимизма, искусство как замена действительности, миф о счастье советских народов, нарушение принципов критического реализма» [1, с. 36].
Демифологизация порождает новый уровень мифологизации, ведь мифологическое сознание является непременной составляющей исторического и современного человека. Неомиф нового искусства возникает из необходимости частичного, а лучше полного развенчания мифотворчества советского искусства. На этом фоне точки отсчета – 0, или «абсолютного настоящего» (Ф. Ницше) возникает новый миф в самых разных проявлениях. Это может быть и свобода (что нередко толкуется в плоскости скрытой или, наоборот, откровенной и часто извращенной сексуальности), и раскрытие темы поиска собственной идентичности в формате украинской национальной идеи, фетишизация арт-объекта, как искусственная констатация многообразия мира вещей и прочее.
Подчеркнем, неомиф – не выдумка и совокупность заблуждений, но специфический способ миропонимания, отражающего мировоззренческие представления о достоверной картине мира, воспринимаемой субъективным сознанием как объективная, то есть человек или верит в эти представления и картину мира, или имеет стойкие убеждения относительно верности их положений.
О. Петрова говорит о том, что в середине 80-х гг. именно «КодоЯзыковой» полистилизм преодолел банальность и миф соцреализма. Т. Сильваши, Г. Неледва, А. Павлов, М. Гейко, А. Животков, А. Голосий, Д. Кавсан, Л. Вартанов, В. Раевский, А. Тистол, К. Реунов работали в рамках этой программы. Именно поэтому поставангардизм пришел на «расчищенное» место [1, 40].
Вместо свергнутых идолов, как известно, появляются новые. Как трансформировалась художественная мифологическая парадигма в условиях отечественного варианта постмодернизма? Какие же можно выделить основные направления развития неомифа в обозначенной области искусства в конце ХХ – начале ХХІ века?
Сергей Параджанов (1924 – 1990 гг.) был тонким мастером пластической формы и метафоры, что воплощалась в программу коллажа, которую можно осмыслить как своеобразную художественную попытку деконструктивного прочтения «остановленного» мгновения. И хотя коллаж (от фр. coller – склеивать, наклеивать) возник в начале ХХ века и преимущественно использовался в кубизме, дадаизме и поп-арте, фактически коллаж С. Параджанова показал неисчерпаемость своей специфики в конце ХХ и в начале ХХІ века в художественной системе кодификации постмодернизма.
На наш взгляд, коллаж выступает не только чисто техническим приемом, что основывается на введение в произведение различных по цвету и фактуре предметов (элементов афиш, кусков газет, обоев и др.) и, бесспорно – полистилистической формой художественного мышления, история которого протянулась от кубизма до постмодернизма. Коллаж С. Параджанова – это отображение важного содержательного элемента мировоззрения современного человека, в основе которого лежит мифологический смысл. Бросается в глаза движение от деконструктивизма разрозненных частиц до конструктивизма формы и содержания, которое интуитивно воспроизводит мифологическую идею вечного рождения в целом, цикличности времени. По большому счету – это рождение из Ничто (тюрьмы, репрессивно-убийственных оценок характера творчества автора, мусора и мишуры), которое за М. Гайдеггером является «полным отрицанием целостности сущего» [2, 19], - творчества, Бытия, целостности художественных образов.
Неомиф коллажей С. Параджанова возникает из реализации кинематографического принципа монтажа, который позволяет эклектически сочетать несовместимые, подчас противоречивые вещи (как по содержанию отражения, так и материалом) и является отражением переосмысленного традиционного мифа. В роли которого выступает: 1) искусство Возрождения, прежде всего, многочисленные вариации на тему Джоконды («Джоконда которая плачет», «Два профиля», «Тройной портрет с Высоцким и Плисецкой», «Влюбленные» 1 и 2, «Скорбь», «Данте», «Блудница» 1 и 2, «Портрет с павлиньим пером», «Джоконда в аду Босха», «Тайная вечеря», «Памяти Фаберже» и др.); 2) религиозные и иконографические сюжеты, которые могут «вплетаться» в другие сюжеты, а могут быть самостоятельными темами («Голгофа», «Св. Георгий в голубом», «Мольба о Овнатаняне» и др.); 3) народные и социальные мотивы («Гагарин»).
Итак, деконструкция традиционного мифа и мифологизация предыдущей культурной традиции порождает реконструкцию неомифа, который предстает, словно Феникс. К реконструкции способен, лишь только творчески настроенный человек, Герой с большим потоком творческой (конструктивной) энергии, что возможно только после инициации-посвящения. Так же, как, например, герой романа Томаса Манна «Волшебная гора» Ганс Касторп пережил посвящение «в жизнь», находясь в изолированной среде и, родившись в другом качестве, так и Сергей Параджанов, выйдя из стен тюрьмы, стал другим, не сломался, а приобрел новое качество, о чем свидетельствует жизненный путь и творчество талантливого художника. С другой стороны, неомифологичные «одежды» художественного произведения формируются не столько благодаря прямым смысловым мифологическим «ссылкам» и посылам, (которые были более присущи украинской литературе начала ХХ в.), сколько неявные, часто интуитивные мифологические интенции, основанные на предыдущей культурной традиции и художественных текстах прошлого без внятного мифологического содержания. Таким образом создается оригинальная мифология, в которой неомифом может становиться и быть определенный факт (полет Гагарина – миф о величии СССР), или художественно-историческое (Джоконда) наследие может реставрировать общие законы мифологического мировоззрения.
Одним из актуальных путей реализации этих интенций неомифа есть переосмысленная идея народности, ведь как отмечает И.А. Федь «нет народа без мифологии, ее герои и антигерои формируют коллективное и индивидуальное сознание, направляют народные массы в направление государствообразующих действий. Отражая характер народа, его выработанные веками предпочтения, мифологический... текст, удовлетворяет стремление человека к идеалу, как и стремление человечества к совершенству» [3, с. 22]. Итак, этническое и национальное тесно связано с мифологическим: этническая и национальная идентичность, государствообразующие стремления вкладывались в мифологическую историческую ретроспективу и имели неомифологическую перспективу развития украинской культуры.
Таким образом, если традиционный миф, античный или христианский апеллирует к установленной системе образности, догматам Святой Церкви и преимущественно основывается на вере в мифологическую систему, которая обуславливает и, от части, диктует убеждения человеку, то неомиф больше основан на взаимодействии чувственного и рационального (когда человек хочет объяснить, понять, целостно осознать) восприятие художественного образа, что является конечно не догматическим, а свободным в восприятии и понимании. В этом отношении – убеждение, в основе которого – ум, является основой для веры.
Литература
Поступила в редакцию 23.06.2015 г.