Становление и развитие модели «экономического человека»
Цехмистренко Александр Владимирович,
ассистент кафедры документоведения и технотронной информологии института гуманитарных наук и социально-политических технологий Луганского национального университета им. Владимира Даля.
Рассматривается проблема становления и развития человека как субъекта экономической деятельности, рассмотрены принципы экономического мышления современного человека, показана взаимосвязь между ценностями личности и экономической системой общества.
Ключевые слова: культура, экономическая культура, экономический человек, экономическое мышление.
The problem of formation and development of the person as a subject of economic activity, are considered principles economic thinking of modern man, shows the relationship between the values of the individual and the economic system of society.
Keywords: culture, economic culture, economic man, economic thinking.
В результате проникновение во все сферы деятельности человека рыночных отношений возникла необходимость философско-антропологического осмысления понятия «экономического человека» как действующего лица рыночной экономики, его места и роли в становлении и развитии общества как целостной социокультурной системы. Проблема экономического человека рассматривается как предмет интегрированной теории, включающей в себя философию, антропологию, культурологию, экономику, социологию, психологию.
«Экономический человек» в разные периоды являлся земледельцем, ремесленником, торговцем, т.е. субъектом рынка и созидателем ценностей. Подчеркнем, что человек ХХІ века – рационалист, располагающий свободой выбора, уверенный в себе, заинтересованный в удовлетворении разного рода потребностей. Поэтому тема «экономического человека» актуальна.
Меняется облик Homo economics, разностороннее становятся его интересы, методы воздействия на социокультурное пространство, профессиональный уровень, нравственные ценности. Подчеркнем, что анализ столь сложной системы, какой является человек, невозможен без некоторых абстракций, упрощающих предпосылок, т.е. без построения моделей человека. В первую очередь это относится к поведенческим аспектам его деятельности. «Экономический человек» рассматривается нами в рамках философии культуры. В пространстве культуры это не просто модель, созданная в рамках экономической теории, но продукт культурно-исторического развития общества. Анализируя развитие человеческого общества, черты Homo economics можно найти во всех социально-экономических формациях. Рассмотрение человека в аспекте экономики с Нового времени становится одной из важных проблем философской антропологии. К теме «экономического человека» обращались представители классической политической экономии – А.Смитт, Д.Рикардо, К.Маркс; представители социально-экономической школы – К.Менгер, Л.Вальрас, позднее – Ф.Хайек, Л.Мизес; американские институционалисты – Л.Веблен, Дж.Коммонс и др. Фундаментальные труды по данной теме принадлежат Г.Веберу, В.Зомбарту. Психологическим факторам поведения «экономического человека» посвятили свои исследования Г.Тард, Г.Шмоллер и др.
Особенность исследования проблемы «экономического человека» в экономической теории до недавнего времени характеризовались заметным перекосом в сторону обезличивания, попытками рассмотрения экономических, производственных отношений в обществе, минуя носителя этих отношений – человека, являющегося реальным экономическим агентом. Человек при этом рассматривался не как фактический субъект, обладающий волей, принимающий конкретные хозяйственные решения, а как пассивный носитель той или иной социальной роли, ее персонификации. Правомерность именно такого подхода экономистов-теоретиков подкреплялась ссылками на авторитет К. Маркса, стремлением избежать субъективизма в науке. Только с середины ХХ в. начинают появлятся философские труды, в которых человек рассматривается как активный элемент экономической системы. Среди таких трудов следует отметить работы Г.С.Батищева, Э.В.Ильенкова, М.К.Мамардашвили и др. Так в последнее время в российской философии опубликованы исследования философов экономистов, социологов. Например, Ю.М.Осипов поднимает тему «экономического человека» в трудах по философии хозяйства; В.С.Автономов анализирует модели человека в экономической науке; В.В. Радаев, В.М. Соколинский применяют социологический и психологический подходы к поведению человека в пространстве экономики. Современный этап развития гуманитарных наук и философии характеризуется социоцентризмом, но и в этих тенденциях находится место для анализа человека в разных аспектах. Продолжаются попытки создания универсальной науки о человеке, растет многообразие подходов к изучению проблемы человека с использованием онтологических, гносеологических и аксиологических основ. Таким образом, тема «человека экономического», его эволюция, концепции, перспективы представляется актуальной.
В исследованиях современных философов: В.Д.Исаева («человек экономический» в пространстве цивилизации и культуры), Т.В.Лугуценко (модель Homo economics в пространстве культуры и практике художественного творчества, проблема эстетического в экономических проявлениях жизнетворчества человека) рассматриваются специфика менталитета экономического мышления, культуры и их влияние на поведение «экономического человека». Однако говорить об удовлетворительном уровне разработанности темы не представляется возможным.
Следует учитывать, что для человека принципиально важно в процессе его самореализации осуществить свои намерения, достичь цели, а еще более важно осознать, как эти намерения и цель соотносятся с самой личностью. При любых обстоятельствах личность может занять определенную позицию относительно своих жизненных целей, сделав ответственность своей жизненной ценностью. Следовательно, само влияние обстоятельств на человека опосредует позиции человека относительно них. Актом выбора человек не только демонстрирует свою индивидуальную позицию, но и, в сущности, «обосновывает ее, поскольку это есть выбор морали, ценностей, которые стоят за ней» [1, 8 – 11].
Проблема формирования личности в философии остается неизменно актуальной независимо от пространственной локализации социума, но приобретает особенную остроту в условиях постмодерна, то есть такой социокультурной ситуации, которая характеризуется социально-экономическим и морально-духовным кризисом общества, изменением ценностных приоритетов. Опубликовано немало фундаментальных работ (В.Андрущенко, И.Бычко, Л.Губернского), посвященных анализу взаимовлияния на развитие человека в обществе социальных, духовно-моральных, экономических процессов. На наш взгляд, составной частью этих работ являются общие проблемы места и роли духовных ценностей в системе общественных отношений. Исследование личностного бытия (культурного и экономического) в таком ракурсе идет от общества с его конкретно исторической обусловленностью к человеку, постепенно раскрывая в разных аспектах теории личности, те или другие особенности человеческой сущности. Человек в своем первобытном смысле творца культуры в действительности постепенно вытесняется на обочину социального развития, уступая центральное место технически оснащенной, но абсолютно бездушной социальной структуре. Человеческая деятельность, в сущности своей призванная «гармонизировать отношения человека с миром», в этой ситуации появляется лишь как «исполняющая функция социальной системы», которая не имеет законных возможностей для реализации человеком творческих планов [7, 138]. Природа личности, которая понимается не в узком социологическом контексте исторического взаимодействия общественных и естественных сил, порождает в человеке особенное виденье мира, в котором человек появляется одновременно и как творец этого мира, и как субъект его определяющего влияния. В критические моменты истории вопрос о жизненности социокультурного содружества становится центральной проблемой. Если социальные институты отстаивают традиционные формы общественной организации, то человек и человеческие общности становятся носителями инновационных методов адаптации к исторической необходимости. На наш взгляд, сформированные постматериальных ценностей усилили роль личностного начала в конструировании собственного стиля жизни и изменили подходы к концепции социальной адаптации. Адаптация – это предпосылка возникновения и функционирования «высоких потребностей» [3, 44]. Лишь адаптированный индивид способен к открытому поведению, самореализации. Потому стремление к социальной адаптации нельзя отождествлять с приспособленчеством. В то же время не у каждого человека достаточно сил, воли, способностей преодолеть жизненные обстоятельства и выйти на реализацию высших ценностей. Неминуемо возникает вопрос, насколько стойкими могут оказаться «новые ценностные приоритеты», которые возникают. Вероятно, вместе с весомостью фактора внешних социально-экономических условий важной является мера близости тех или других ориентаций к общей характеристике личности. По нашему мнению, влияние ценностных ориентаций личности на социальную действительность необходимо рассматривать следующим образом.
Социокультурные теории социальных изменений являются важными факторами в социальной эволюции, которые происходят в социокультурном пространстве, в мировоззрениях, религиях, системах ценностей, менталитете социальных групп и общества. Такие изменения являются фундаментальными и определяют в конечном итоге все другие изменения, которые происходят в обществе. История рассматривается как процесс изменения разных типов культурных систем, а теорию социального развития ценностей как главную движущую силу общества. Эффективность экономики опирается на широкое основание определенных институтов: обычаев, традиций, закрепленных в формальных и неформальных правилах человеческого поведения. И создание эффективного рыночного хозяйства нуждается в укоренении определенной системы ценностей, среди которых важным является уважение прав частной собственности и индивидуальной свободы, отношений доверия, индивидуальной ответственности. А это задание значительно сложнее, чем, например, достижение макроэкономической стабильности. Аксиомой основ экономических расчетов является так называемая «теория полезности» (utility theory) [8, 74]. Согласно ее положений, экономический субъект (Homo economics) в своей деятельности стремится к максимизации ожидаемой пользы. Проблема в том, что саму полезность своей продукции Homo economics определяет тем, сколько она принесет прибыли. Интерес представляет работа современного исследователя Т.В.Лугуценко «Эстетические и экономические измерения художественной практики», в которой автор рассматривает в ракурсе взаимосвязи культуры и экономики такой подход, что позволяет дать новое понимание взаимодействия культуры и экономики и описать феноменологию и онтологию влияния этого процесса на человека. «Разница между бизнесом и искусством в том, что традиционные экономические расчеты путем коммерциализации искусства не могут быть убедительными. Экономика превращает мир, но превращает его только в мир экономики» [10, 23]. Т.В.Лугуценко подчеркивает, что эстетичный подход отличается от утилитарного не возражением социальной роли искусства, а стремлением обнаружить его собственную социальную цель. То есть такую цель искусства, что является специфическим только для него и обнаруживает действительное назначение искусства, которое не заключается в том, чтобы быть только средством для других форм культуры. Скажем, не всегда человек видит в искусстве только средство. Например, Г.Тард предоставил искусству большое социальное значение. Он видел его в тех специфических качествах потребностей, производства и потребления произведений, которые присущи только искусству. В частности он проводит разницу между промышленностью и искусством и выходит тем самым на «уровень противопоставления утилитарного и эстетичного» [16, 427]. Однако деятельностный подход был порожден эпохой становления капитализма. В связи с этим культурные аспекты в изучении человека, которые открывались в связи с данным подходом, оказались отсутствующими на периферии.
По нашему мнению «экономический централизм» в понимании человека приводит к тому, что в конце ХХ века экономическая модель человека становится фундаментальной для всех философских наук о человеке. Модель экономического человека предусматривает понимание человека как «рационального максимизатора» (Д.Рикардо). Со времен А.Смитта моделью, с которой имеет дело экономическая наука, есть модель «экономического человека» – рационального эгоиста, который стремится к максимизации собственной выгоды. При этом допускается, что через «механизм невидимой руки» он направляется к цели достижения максимизации общественного благосостояния [15, 28]. «Homo economics», как предусматривается, имеет такой уровень интеллекта, информированности и компетентности, которые способны обеспечить реализацию его целей в условиях свободной конкуренции. Экономическая система, в которой действует человек, появляется как простая совокупность хозяйственных субъектов, а ни чем не деформированная рыночная структура, которая не терпит никакого влияния извне (со стороны государства, например) кроме того, что обеспечивает соблюдение правил свободного рыночного равновесия. Важными являются идеи А.Смитта, исследовавшего поведение экономического человека, допускает не только стремление его к собственной выгоде, но и симпатию к партнеру. Симпатия, как понимает ее А.Смитт, позволяет соотносить собственные интересы с интересами других участников соглашения; оценить собственное поведение со стороны. Наличие симпатии позволяет перейти к высшему уровню взаимодействия, основанному на эмпатии, то есть на способности человека поставить себя на место своего партнера и посмотреть случайно его глазами. Рациональное поведение, которое содержит требование симпатии (эмпатии), получило название интерпретативной рациональности. Под интерпретативной рациональностью мы понимаем: во-первых, способность предусмотреть действие других участников соглашения и, во-вторых, способность довести до них собственные намерения (курсив наш. – А.Ц.). Однако, на наш взгляд, экономический человек свою историческую миссию выполнил уже до 30-х годов ХХ века, то есть вместе с исчерпанием для постепенного развития общества возможностей свободного (без государственного контроля и регуляции) развития рыночной экономики со свойственной ей системой ценностей, мотиваций, стимулирования и т.п. Но в теории, и в исторической практике рыночной экономики деятельность экономического человека, невзирая на то, что «когда она была главным двигателем свободной рыночной экономики, всегда оставались границы определенных общественных целей, правил и норм» [15, 46]. По нашему мнению, реализовать свой интерес человек может только путем взаимного обмена результатами частной экономической активности с другими людьми, иначе говоря, в процессе разделения труда. Заботясь о своих интересах, люди объективно удовлетворяют потребности друг друга. Процветание общества, таким образом, возможно лишь на пути приумножения индивидуального благосостояния, частного интереса, который ведет к достижению этого благосостояния. Нормальный человек не способен правильно оценивать будущие выгоды в абсолютном выражении, в действительности он оценивает их сравнительно с определенным общепринятым стандартом, стремясь, прежде всего, избежать ухудшения своего положения. С помощью теории перспективы можно объяснить много нерациональных поступков человека, которые не объясняются с позиций экономического человека. Обычно образ «экономического человека», или «Homo economics» имеет определенную односторонность, поскольку человек не только человек экономический. И вместе с тем, экономическая деятельность – это существенная характеристика реализации человеческой личности, условие, основа и предпосылка всех других сторон жизни и отдельного человека, и общества. Таким образом, рыночному «соглашению будет присущая внутренняя стойкость лишь при наличии доверчивых отношений, базой которой является интерпретативная рациональность» [5, 200].
Подчеркнем, что в сферу действия экономических отношений входит лишь та часть культурного пространства, которая нуждается в расходах экономических ресурсов и профессиональной организации производства товаров и услуг культуры в отличие от некоторых других ее частей, которые функционируют благодаря самоорганизации носителей культуры. Понятия материальной и духовной культуры определяют внутреннюю дифференциацию культуры как определенной целостности. Мы рассматриваем культуру со стороны ее специфики как человеческого бытия, а отдельные ее формы – как способы решения противоречия между природой и обществом, обществом и человеком. Вся суть, цель его решения заключается в достижении гармонии между отмеченными сторонами.
Человек является продуктом взаимодействия объективных и субъективных детерминант, следовательно, осуществление его определенной деятельности возможно при взаимодействии качеств объекта деятельности и качеств субъекта. Следовательно, экономика не свободна от морали. С одной стороны, она управляет экономическими законами, с другой – определяется людьми, в желаниях и выборе которых всегда имеется целая совокупность ожиданий, норм, установок, а также моральных представлений. Однако важнейший социально-экономический процесс характеризуется большим количеством других аспектов. Скажем, феномен эксплуатации человека человеком, проблемы обмена благами, присвоения владельцами средств производства. Обычно, весь этот круг глубоких вопросов анализируется преимущественно политэкономией. Реально в социуме действует целостная личность. Нередко экономические аспекты и духовная составляющая в ориентациях личности преимущественно сталкиваются, вступают в противоречие. Выход из данного положения человек находит в виде отсечения своего духовного от цивилизации или отсечения своего экономического от культуры. Как подчеркивает Т.В.Лугуценко «плата за такой способ решения противоречий – частная собственность и невозможность свободного ориентирования. Причем эта несвобода не симметрична по отношению к личности» [10, 50]. На наш взгляд, отсечение духовного экономическим человеком делает из него раба намного в большей степени, чем в позиции отсечения экономического. Потому экономический человек вынужден в противоречии, связанном с его ориентацией, искать гармонию. Таким образом, в этом случае экономическая ориентация осознается как недостаточная и человек вызывает ориентиры забытые и вытесненные на периферию или даже атрофированные в социокультурном смысле, то есть духовные ориентиры. Следствием осознания человеком такой дисгармонии является стремление найти гармонию. Парадокс заключается в том, что гармония на основе экономического и полезного стиля поведения не находится. Поэтому в человеке сначала возникает духовное начало (альтруизм), а затем экономическое. В противном случае, по словам В.Д.Исаева, «человек попадает в порочный круг яйца и курицы» [11, 81]. В культурном пространстве, напротив, превалирует духовная ориентация, которая как замечает В.Бычков, «опираясь на длительную культурную традицию, представляет собой ориентацию на бесполезное» [4, 184].
В процессе становления человек разрывается между домогательствами и действительностью, высокими идеалами и эмпирической реальностью, и в этой ситуации, по нашему мнению, особенное значение для формирования личностной парадигмы приобретают ценности культурной и духовно-религиозной сфер. В работе «Протестантская этика и дух капитализма» Г.Вебер, обусловливая экономическую жизнь религиозно-этическими нормами, которые сложились в ней, анализирует роль протестантизма в формировании человека рационального из экономического взгляда на способ бытия. В протестантизме ориентации экономического взгляда были направлены на достижение богатства как результата активной профессиональной деятельности, но не на корыстолюбие, мотовство или праздность. Философ предоставлял решающее значение не экономическим, а духовно-религиозным факторам и считал, что миром должны править не потребление, а истина и добро.
Философии всеединства, которая привлекает гуманистическим содержанием, придерживались также Г.Бердяев, С.Булгаков, П.Флоренский, которые считали глобальные проблемы современности не чисто экономическими, политическими или научными, а прежде всего моральными. На наш взгляд, возможны два подхода к пониманию взаимодействия религиозной установки с экономической. Во-первых, можно сосредоточиться на том, какие способы экономического поведения детерминированы религиозно-этическими мировоззрениями, которые возникли независимо от хозяйственной деятельности. Во-вторых, можно, предметом исследования избрать формы религии, которые сформировались именно на основе экономических мотивов. Второй подход правомерный, поскольку он отображает отношение экономического человека к религии. «Экономический бог» появляется как хозяин всех богатств, как источник всех полезных даров. В любой религии, которая «истолковывает смысл жизни, обычно, содержится похожий момент, поскольку без хлеба насущного никакая жизнь вообще бы не была возможной, и самые глубокие тайны мира связаны именно с тайной хлеба насущного и его животворной силы» [13, 116].
Духовные ценности имеют отношения к экономическим. Экономическое разрушается, если ему приписывают ценность другого порядка – техническую или моральную, ценность воспитания или наставления. Духовный человек познает мир и стремится познать его через оформление впечатления, через самовыражение. «Если человек воспринимает мир как что-то гармоничное, то он чувствует себя хорошо; если нет – как негармоничное, то рождается чувство дискомфорта, человек страдает» [6, 194]. Нужно понять, что там, где религиозно-моральное «решение их считалось возможным через внутреннего превращение человечества, ориентацию на духовные ценности, среди которых доминировала идея углубления единения с Богом. «Идеальный образ человеческой личности есть раскрытие образа и подобия Божьего в человеке» [9, 65]. Таким образом, противоречие между экономическим и духовным в человеке четко осознавалось, поскольку экономика имеет дело только с внешними, а духовное – только с внутренними благами.
Экономический человек был и остается действующим лицом рыночной экономики. Он меняется под воздействием трансформирующегося общества. На наш взгляд, необходимо преодоление рассмотрения экономических форм взаимодействия людей и переход к категории хозяйственного взаимодействия, которая включает более широкий спектр отношений (включая межличностные, поведенческие, социокультурные), что позволяет отнести модель «экономического человека» к историко-культурному типу личности, к цивилизационной характеристике индивида в обществе (курсив наш.– А.Ц.). Необходимы новые подходы и методы к концепции экономического человека в связи с кризисом в современной цивилизации, поскольку его поведение не согласуется с настоящей свободой, истиной, справедливостью. Кризис, который обязательно касается экономического человека вызывает неизбежность появления нового типа человека – «человека человечного». Человечество на основании историко-культурного опыта, пришло к выводу, что наиболее успешными во всех смыслах являются страны, в которых уделяется внимание гармоничному развитию личности в обществе. Когда экономические цели стоят на третьем месте, вслед за духовными и культурными, общество добивается лучших экономических результатов. Однако человечество всем иным ценностям по-прежнему предпочитает ценности экономические, а наиболее активно исследуемый в философской антропологии тип человека – «человек экономический».
Следовательно, четко определилась тенденция массового доминирования человека-потребителя уже в мировом масштабе (что не распространяется лишь на отсталые страны и страны исламского мира, где еще доминируют космо- и теоцентричный типы). Как уже отмечалось, этот тип является достаточно специфическим образованием, в котором эгоцентрическая доминанта достаточно уравновешена процессами эффективного социального контроля (рыночная экономика), а также реликтами космо- и теоцентричного сознания, благодаря которым сохраняется путь человека к семейной жизни и к элементарной морали. Но, вместе с тем, такой тип человека является более-менее стойким в условиях высокого уровня комфорта и материального потребления, а в странах, где подавляющее большинство людей балансируют на уровне элементарного удовлетворения жизненных потребностей, он приводит к деградации и вымиранию общества. Здесь по-настоящему жизнеспособным может быть только тип, в котором есть космо- и теоцентричные доминанты.
Проведенный философско-культурологический анализ оснований появления человека экономического позволил сформулировать следующие выводы и концептуальные положения:
1. Процесс высвобождения экономики из культуры был связан с процессом моральной нейтрализации мотива стремления к прибыли, признанием этого мотива как основной движущей силы экономики.
2. Культура является атрибутом человека, она отражает его развитие в обществе. Этот процесс созидания человеком самого себя происходит в ходе непосредственной деятельности, через рост его материальной и духовной составляющей. Культура выступает как итог противоборства различных, в том числе анти-культурных, тенденций в обществе. Культурное развитие предполагает выделение культурного эталона и заключается в максимальном следовании ему. Именно от человека зависит, выберет ли он путь развития в соответствии с культурным эталоном своей эпохи или просто приспособиться к жизненным обстоятельствам. Сделать выбор более осознанным человеку помогает уровень его экономической культуры.
3. Экономическая культура – это система ценностей и мотивов хозяйственной деятельности, уровень и качество экономических знаний, оценок и действий человека, а также содержание традиций и норм, регулирующих экономические отношения и поведение. Она определяет творческую направленность экономической активности человека в процессе производства, распределения и потребления. Экономическая культура личности может соответствовать экономической культуре общества, опережать ее, но может и отставать от нее, мешать ее развитию.
4. Основой экономической культуры личности является сознание, а экономические знания – его важным компонентом. Экономические знания формируют представление об экономических взаимосвязях, закономерностях развития экономической жизни общества. На их основе развиваются экономическое мышление и практические умения экономически грамотного, нравственно обоснованного поведения, значимое в современных условиях экономические качества личности.
5. Экономический человек – это тот человек, который во всех жизненных отношениях ориентируется на полезность. Для него все становится средством поддержки жизни, «квази-естественной борьбой за существование и создание образа жизни, который его удовлетворяет» [12, 42].
6. Разновекторная направленность мотивации культурного и экономического в экономическом человеке приводит к изменению его внутреннего мира и необходимости поиска компромиссов – «культурации экономического» и «экономизации культуры», что собственно и находит отображение в екокультурации.
Таким образом, возникла реальная потребность основополагающего научного исследования динамики социально-экономических, культурных процессов, которые вносят коррективы в содержание, структуру, ценностные парадигмы культурных ориентаций человека, его культурных мотивов и экономических преимуществ в социокультурном современном бытии.
Литература
1. Бех І.Д. Цінності як ядро особистості // Цінності освіти і виховання / [За ред. О.В. Сухомлінської]. – К.: Вид-во ДОК-К, 1977. – С. 8 – 11.
2. Булгаков С.Н. Философия хазяйства / С.Н. Булгаков. – М.: Транзит-книга, 1990. – С.9.
3. Буякас Т.М., Зевина О.Г. Опыт утверждения общественных ценностей – культурных символов – в индивидуальном сознании / Т.М. Буякас, О.Г. Зевина // Вопр. психологии. – 1997. – № 5. – С.44.
4. Бычков В., Бычкова Л. ХХ век: предельные метаморфозы культуры / В. Бычков, Л. Бычкова. – Полигносис. – 2000. – № 2/3. – С.184.
5. Гадамер Г.Г. Актуальность прекрасного / Г.Г. Гадамер. – М.: Искусство, 1991. – С. 200.
6. Декарт Р. Рассуждения о методе, чтобы верно направлять свой разум и отыскать истину в науках / Р. Декарт // Соч. в 2-х т. // [Сост. В.В. Соколов]. – М.:Мысль, 1983. – Т.1. – 1983. – С. 194.
7. Деятельность: теория, методология, проблемы / [Сост. И.Т. Касавин]. – М.: Прогресс, 1990. – С. 138.
8. Ильин И.А. О частной собственности / И.А. Ильин // Русская философия собственности. – СПб.: Петрополис, 1993. – С.74.
9. Інгарден Р. Художні цінності та естетичні цінності: розробка аксіологічної проблематики / Р. Інгартен // Філос. думка. – 2005. – № 6. – С.65.
10. Ісаєв В.Д. Естетичні та економічні виміри художньої практики: монографія / В.Д. Ісаєв, Т.В. Лугуценко. – Луганськ: вид-во СНУ ім. В. Даля, 2008. – С.23 – 59.
11. Исаев В.Д. Человек в пространстве цивилизации и культуры / В.Д. Исаев. – Луганськ: Світлиця, 2003. – С. 81.
12. Малахов С. Экономическая психология и вариативность моделей экономического поведения / С. Малахов // Эконом. науки. – 1991. – № 7. – С. 42.
13. Олюшина М.В. Эстетическая интуиция – этическая ответственность / М.В. Олюшина // «Этическое и эстетическое: 40 лет спустя»: Матер. науч. конф. – Сер. VI. SYMPOSIUM. – СПб.:2000. – С.116.
14. Смитт А. Исследование о природе и причинах багатства народов / А. Смитт. – М.: Наука, 1962. – С.28 – 46.
15. Смитт А. Исследование о природе и причинах багатства народов / А. Смитт. – М.: Наука, 1962. – С.28 – 46.
16. Тард Г. Социальная логика / Г. Тард. – СПб.: Соц.-психол. центр, 1996. – С.427.
Поступила в редакцию 21.11.2016 г.